Повязанные кровью

Борьке, естественно , захотелось выругаться, но он уже вошел в роль пастыря и сказал сурово.

- Уж не из водопровода ли ты, отроковица, собралась сюда в миске воду принести? Нужна проточная, природная вода! Родниковая, или речная. Сойдет и ручей.

Она явно заколебалась, но стремление приблизиться в Вере превознемогло все страхи.

- Хорошо... Тут неподалеку есть ручей... Совсем рядом. Что еще?

- Еще? Ну, приляг ко мне под бочок и я тебе поясню, как высветить свой дух к обряду. - Борка решил из всей затеи выжать все, что можно, твердо уверенный, что путь к освобождению уже обозначен и десяток минут приятной задержки ничего нарушить не может.

- Боря... А разве тебе можно? С женщиной? Если крещение?

- Это католическом священникеу нельзя! - рассердился Борька. - А православному крестителю - сколько угодно! И даже полезно! Просто понять не могу, как ты ничего не зная, не лоосмыслив основ, устремилась креститься!

- Боря... Я к тебе потом лягу. Но сначала главное сделаем.

- Это ещё подумать надо, что главное, а что второстепенное, внушительно сказал Борька, женщина его не поняла от волнения и спросила.

- А как мне одеваться?

- Да уж понятно, что не в джинсы! - снова обиделся креститель. Надень одну белую тонкую рубашку. Длинную, до пят.

- И все?

- Все остальное я тебе подскажу по ходу процедуры.

- Хорошо, хорошо. - она торопливо вышла и Борька решил, что обижать разом отроковицу не следует, а сначала изобразить крещение, на сколько это в его силах, а затем уж дать стрекача в поля-луга, на сладостный ветер свободы. Он попытался прикинуть технологию обряда который собирался отправить. Борька уже не мог остановиться в хулиганстве и пожалел, что ничего не мог вспомнить из "Песни песней" - было бы к месту почитать над голой язычницы в ручье этот весьма эротический трактат, нажимая на те места, где со смаком описывались различные замечательные части женского тела..."ноги твои, как колонны, перси твои, словно розы и так далее", но напряжение момента, собственные цели обряда и острая боль на месте бывшего уха не давали Борьке сосредоточиться как следует и он решил, что глупую женщину обижать не будет, покрестит её как сможет, а уж потом - даст деру.

Он и не подозревал, сколь большую ошибку допустил, оценивая умственные способности своей кандидатки в крещение. Нина появилась, как и было велено, в длинной, белой, почти прозрачной рубашке и её высокая грудь под тонкой тканью столь соблазнительно колыхалась, что пастырь опять враз забыл о таинствах. Но действия Нины были обдуманы и точны. Поначалу она отомкнула замок на цепи и Борька, радостный от чувства свободы, сел на кровати, облапил Нину за бедра и заявил.

- Это ж будет самое лучшее крещение, дочь моя по вере!

- Потом, это потом, Боря, - торопливо сказала она и Борька вдруг почувствовал, что железное кольцо замкнулось на его руке, а когда присмотрелся, то обнаружил, что второе кольцо наручников на короткой, но толстой цепи - укреплено на руке Нины!

- Это ещё что? - возмутился пастырь.

- Не обижайся, Боренька, - жалостливо сказала Нина. - Я же понимаю, что ты сбежать хочешь, но я тебя отпустить не могу. А то плохо будет и мне, и моему мужу. Я его очень люблю!

- Не будет крещения! - заорал Борька и повалился на постель, увлекая наручниками за собой и Нину.

- Боря, Боря, я тебе потом помогу, через недельку другую! А с тобой сегодня буду, ещё до обеда! Но сделай же, как обещал.

- Прикованным к палачу, то есть палачихе - свершать священный обряд?! - высокомерно оскорбился Борька, а сам уже прикидывал, что в конце концов главное - вылезти из заключения, а на свободе можно будет убежать и вместе со сторожихой, или ещё что-нибудь придумать.

- Боренька, - она была готова заплакать. - Я навеки твоей рабой буду, что мне скажешь, то и сделаю, когда ты отсюда уйдешь. Ну, потерпи немножко.

В конец концов, Борьке стало жалко эту женщину, которая сама по себе ничего плохого ему не делала. Свободной рукой он снял со своей шее крест, торжественно осенил себя знамением и пробасил.

- Во имя Отца и сына и Святого Духа - пошли!

Когда они вышли из комнаты и миновали столовую, то Борька обнаружил, что два его охранника спят на диванах с самых нелепых позах, храпят так, что трясутся бокалы в серванте и ясно было, что в течение ближайших часов они не очнуться. Но и этим следовало воспользоваться, что ввергнуть женщину в трепет. Борька остановился и спросил грозно.

- А не убила ли ты их, отроковица? Не взяла ли такой смертный грех на свою паскудную душу?!

- Что ты, Боря! - испугалась Нина. - Слышь, как храпять во все дырки! Нет, нет, к вечеру пробудяться.

- Это хорошо, - вынужден был признать Борька, они прошли на крыльцо и он вздохнул полной грудью свежий утренний воздух.

- Здесь недалеко. Вон там ручей. - Нина мягко потянула его с крыльца.