Повод для оптимизма? Прощалки

Мне очень нравится, как сделали в Израиле. Там не вынуждают и, по-моему, нигде пока что не вынуждают людей вакцинироваться, но сделали так. Они все открыли: кино, театры, рестораны, магазины, все что угодно – все открыто. Но если у вас нет справки о том, что вы вакцинировались, то вы попасть туда не можете. Все очень просто. Не хотите? Не надо. Но тогда есть некоторые ограничения, чтобы другим от вас не стало плохо.

И мне жаль, что у нас так не делают. Я ведь человек крайне либеральный, как вы понимаете, и очень внимательно отношусь к понятию «права человека», но это обоюдоострая штука. И мне жаль, что в этом мы проявляем некоторую мягкотелость, я бы сказал. В других областях – совершенно не проявляем, а иногда даже жестоко ограничиваем, а вот в этом – непонятная для меня мягкотелость. Предлагаю вам над этим подумать.

* * *

После того, что произошло в Казани, опять заговорили о необходимости отмены моратория на смертную казнь. Вот в связи с этим я бы хотел сказать следующее.

Первое. Неужели кто-то предполагает, что смертная казнь может напугать такого человека, который стрелял в детей? Ведь это явно человек ненормальный, и таких людей никакие законы не останавливают, ведь это очевидно. Я не стану говорить о террористах, которые, как вы сами знаете, взрываются, чтобы убить других, для них смертная казнь абсолютно не является чем-то сдерживающим.

Кроме того, статистика очень убедительно показывает, что в тех странах, где в свое время отменили смертную казнь, количество тяжких преступлений не только не возросло, а уменьшилось. Это парадоксально, но это правда.

И еще, если мы с вами ценим христианские заповеди, вне зависимости от того, верующие мы или нет, храним их и соблюдаем как нечто основополагающее, то давайте вспомним, что они запрещают убивать. И когда мы казним человека, за преступление, разумеется, – мы все-таки становимся убийцами. Об этом тоже стоило бы подумать.

Самое тяжелое наказание – это пожизненное заключение. Подумайте сами: всю жизнь быть за решеткой и там умереть.

По поводу того, что произошло в Казани, у меня много вопросов. Например, каким образом разрешили этому человеку иметь оружие? Я считал, что прежде чем дать такое разрешение любому человеку, надо тщательнейшим образом его проверить, а не так, как сейчас это делается. Слишком легко, в этом смысле, доступно оружие, и попадает оно в самые опасные руки.

В завершение я бы хотел сказать следующее. Я за отмену моратория на смертную казнь и за принятие закона, который отменяет смертную казнь, – именно закона, вместо моратория. Вот и все.

* * *

Говоря об Андрее Дмитриевиче Сахарове, я бы, пожалуй, добавил, что его многие не любили. И сегодня у нас немало людей его не любят. Придумывают о нем всякие вещи, вроде того, что он был подкуплен западными спецслужбами. Стоит подумать пять секунд, чтобы понять, какая это глупость и тупость. Человек был предельно засекречен, с него не спускали глаз наши собственные спецслужбы, он никуда не мог уехать. Поэтому никакие доллары ему были совершенно ни к чему. В общем, это такая злостная и злобная придумка, непонятно для чего.

За что не любят Сахарова? Я вам скажу, за что, по-моему. За то, что он своим поведением, своей принципиальностью, своим свободолюбием, своим нежеланием прогибаться перед властями служил живым уроком. Мы понимали, что он прав и что, по идее, и мы должны так же себя вести, но у нас-то духу не хватало, а у него вот это мужество было.

Я не делаю из Сахарова кумира. Да ему это было бы противно вообще. И он, как и всякий живой человек, ошибался, я не во всем был с ним согласен. Но в главном он был прав. Прав в том, что советская политическая система лишает человека выбора и свободы и что она по своей сути античеловечна. И к тому же всесильна – может сделать с человеком все, что захочет, в том числе и уничтожить, что и было сделано много раз с очень большим количеством людей. Он этого не страшился, а мы страшились. Он громко, во всеуслышание говорил, а мы молчали.

На самом деле при взгляде на него нам становилось неловко, а то и стыдно. И в общем, за это его и не любили, и не любят.

* * *

Сегодня, 31 мая 1962 года, был казнен Адольф Эйхман. Для тех, кто не помнит или вовсе не знает, кто это такой, я напомню. Это был штурмбанфюрер Отто Адольф Эйхман, один из наиболее активных членов СС, отвечавший за так называемое «окончательное решение еврейского вопроса». Для тех, кто не помнит или не знает, что это такое, напомню: за этим выражением скрывался план уничтожения всех евреев до последнего человека.

В 1946 году Эйхман сумел бежать из лагеря, где держали арестованных эсэсовцев, и скрылся. И до 1950 года жил в маленькой деревушке на юге Германии. А потом сумел по подложным документам бежать в Аргентину. Вообще в Аргентине и в целом ряде южноамериканских стран было довольно много нацистских преступников, в частности, в Парагвае. Почему так получилось и как – это вопрос совсем другой, так что я сейчас вдаваться в это не буду.