Поводыри на распутье

— Корпорациям потребовалась свобода.

— А что есть свобода?

— У нас философский диспут?

— Фактически — да. Что есть свобода в понимании корпораций? Для чего она им вдруг потребовалась?

— Власть, — коротко ответил Шон.

— Все верно, господин Макферсон. Мы с вами добрались до сути. В какой-то момент верхолазы поняли, что теряют привычную власть над государственными институтами. Их слово по-прежнему значило много, но решения принимались в других кабинетах. Вам напомнить, почему это произошло, господин Макферсон?

— Изменилась демографическая ситуация.

— И опять в самую точку. Народы, из которых вышли верхолазы, стремительно уменьшались, им на смену приходили другие этносы, может, менее развитые, зато переполненные волей к жизни. Тех, на кого опирались верхолазы, попросту перерожали. А у нового народа были новые лидеры. Сначала они обрели политическую власть, а затем потянулись к кошелькам верхолазов. Самое страшное, что, чувствуя свою силу, новые лидеры потребовали не процент, а полноправную долю. Места в советах директоров, ключевые посты. Им понравилось принимать решения. И наши верхолазы вдруг поняли, что их тоже перерожают. Выдавят, как выдавили тех, на кого они опирались. — Мишенька помолчал. — Это называется естественным отбором. Тигр силен, но в царстве крыс он будет делать то, что ему прикажут.

— Вы расист?

— Нет, я аналитик. К доктору Кауфману можно относиться по-разному, но в умении докопаться до сути вопроса ему нет равных. В Москве тщательным образом изучили все аспекты появления Анклавов, сейчас я вам представляю краткие выводы.

— В любой теории есть слабые места.

— С вашего позволения, господин Макферсон, я продолжу. Поспорим потом.

Шон кивнул.

— Итак, верхолазы озаботились спасением существующей элиты. Они хотели продолжать говорить с властями на равных, как сильный с сильным, не ощущая давления или зависимости. Это могла дать только свобода. К счастью, корпорации сосредоточили в своих руках громадный научный и промышленный потенциал, фактически — управляли экономикой, и только благодаря этому верхолазы добились условий почетного мира. Но Анклавы стали лишь отсрочкой. Не панацеей.

— Почему вы так считаете? Статус-кво можно поддерживать очень и очень долго.

— По нашим оценкам, осталось не более десяти лет.

— Пессимистично.

— Я продолжу. Для того чтобы Анклавы продолжали играть свою нынешнюю роль, необходимо сохранять качественный отрыв. Технологии корпораций должны быть на голову выше, разработки — перспективнее, товары — дешевле и лучше. Верхолазы вкладывают колоссальные средства в исследования и науку, наработанный гандикап позволяет им держать дистанцию, но они до сих пор не сумели совершить настоящий рывок.

— Что вы имеете в виду?

— Несмотря на все усилия, корпорации топчутся на месте, идут по экстенсивному пути развития. Проанализируйте ситуацию, и вы поймете, что фундамент всех современных разработок был заложен еще в девятнадцатом веке. Мы построили на нем величественное здание, но и только. Мы разрабатываем старые идеи, ответвления, вытекающие теории… Мы выжимаем теории досуха, но не движемся вперед. Последняя крупная теория — квантовая — была разработана в начале двадцатого века. С тех пор ничего принципиально нового. Мы подошли к стене, перепрыгнуть через которую можно только с помощью очередного рывка, некоего открытия, которое заложит следующий фундамент. Пока этот рывок не произойдет, цивилизация будет пребывать в тупике.

— Как это связано с корпорациями и Анклавами?

— Когда исследователи окончательно упрутся в стену, разрыв между корпорациями и государствами начнет стремительно сокращаться. Через некоторое время наступит качественное равновесие, и Анклавы станут не нужны. Государства их поглотят, и верхолазы не смогут диктовать свою волю политическим лидерам.

— И они решили не ждать, — пробормотал шотландец.

— Вы абсолютно правы, господин Макферсон, — подтвердил Мишенька. — В настоящий момент корпорации способны выработать новое соглашение с государствами, верхолазы получат гарантии, поделятся и будут постепенно растворяться в новой элите. Они не видят другого выхода.

— А вы видите?

Щеглов пристально посмотрел на Шона и веско ответил:

— Мы его нашли.

Макферсон против воли подался вперед:

— Рывок?

— Да.

— Новая энергия, о которой говорил Фадеев?

— Да.

— Это был не блеф?

— Это был не блеф.

Шотландец поверил. Сразу и безоговорочно. Он видел доказательства, которыми располагал Роман Фадеев, он знал, что Железный Ром верит. Дальнейшие события заставили Шона усомниться в выводах Фадеева, но сейчас, после всего, о чем рассказал русский, Макферсон перестал колебаться: да, эти сукины дети, эти потомки пьяных медведей вновь утерли нос шарику. Обескровили «МосТех», израсходовали триллионы юаней, но сделали. Придумали свою чертову энергию.

Рывок.

— И скрываете?

— Вынуждены.

— Почему?

— Во-первых, из-за пораженческих настроений, о которых я вам только что поведал. Мы не чувствуем у верхолазов воли к продолжению старой политики и опасаемся, что наше открытие станет разменной монетой в торге с государствами.