Поворот не туда (СИ)

Это стало зависимостью. С каждым днём желание убивать становилось всё сильнее, пока я не дошёл до того, что каждую ночь «охотился» на маленьких брошенных котов и собак. В момент убийства я очень часто чувствовал себя героем. Они бы и так сдохли от жизни в вечном голоде и холоде. Да и тем более, убивал я не всегда жестоко. Часто это просто был обычный удар куда-то в область сердца или живота.

Иногда, конечно, очень хотелось сделать что-то изощрённое и я долго, буквально часами, сидя где-то за заброшенными домами, мучил животных, наслаждаясь их жалобным и отчаянным воем.

Я спокойно кладу кровавый нож в карман, пинаю мёртвое тело и иду дальше, глухо мяукнув подобно кошке, подражая её насмешке. Больше она насмехаться не посмеет. А если найдётся кто-то другой, кто посмеет посмеяться надо мной или перейти дорогу, я с такой же лёгкостью воткну нож в его тело. Ветерок приятно проходился по волосам, даря лёгкую прохладу. Небо показывало с каждой секундой новые звёзды, на которые мне в последнее время полюбилось смотреть часами, угадывая созвездия.

Я улыбался.

***

Таксист постоянно смотрел на нас в зеркало заднего вида, ехал чересчур быстро и постоянно крутил регулировочную кнопку громкости. Противная и заезженная клубная музыка сейчас до одури мешала думать и погружаться во что-то своё. Рука Нэйта легла на мою талию и сразу перехотелось дышать, видеть, слышать… Захотелось отдать все чувства, лишь бы просто ощущать его руку рядом, — где угодно. Его холодные пальцы сплетаются с моими в замок. За окном дует ветер, деревья шатаются, но его руки дарят такое тепло, что, кажется, я смогу сжечь все эти деревья к чертям одним прикосновением.

Я знал, куда мы ехали. И был совершенно не против. Как только слышен звук отъезжающей машины, на мои глаза ложится повязка. Я отдал зрение, но получил взамен его руки, ведущую меня аккуратно сквозь чащу леса.

— Что ты чувствуешь? Тебе страшно? — шепчет он. Так сложно отвечать сейчас на его вопросы, потому что думается, что отвечать я должен лишь то, о чём думает и мечтает он.

— Чувствую холод, — крепче сжимаю его руку, и моя спина чувствует что-то холодное и острое сзади, — чувствую ветер, твои руки…

— Что ещё? — предмет за спиной начинает крутиться, футболка, кажется, разъезжается в стороны. Колет.

— Чувствую… — сглатываю и останавливаюсь. Нэйт тоже стоит на месте, слышу его ровное дыхание над своим ухом, — нож за спиной.

И предмет тут же пропадает, будто его и не было. Я уверен, что это были не галлюцинации. Он не поступит так, знаю. Не предаст меня. Я слишком долго не верил ему и боялся, пока не осознал, что он единственный человек, который мне ближе всего. Даже ближе Джо.

— Остановись, — слушаюсь и останавливаюсь. Наверное, со скрипом открывается дверь в дом. И снова эти руки, за которые я отдал зрение. Скрипучий деревянный порог. Где-то слева из крана тихо капает вода. Кроме этих звуков нет больше ни единого, будто я один стою сейчас в его доме с завязанными глазами.

Ещё чуть-чуть и я готов сорвать повязку, оглядеться, побежать на поиски того, кто привёл меня сюда, но скрежет, тихий и ровный, врезается в уши.

— Сними повязку, — шепчет он и я снова слышу скрип двери и тихие шаги рядом.

Чёрная ткань слетает с лица и падает на пол, как и я сам через секунду.

— Джо… — гляжу в этот яркий сверкающий одинокий глаз, смотрящий на меня, как всегда, внимательно и понимающе. Маленькое существо направляется ближе ко мне и тут же оказывается схвачено мною и прижато к груди.

Глажу ладонью эту слегка жёсткую, но такую родную и знакомую шерсть, а кот мяучит, ощущая мои слёзы на его теле. Я так скучал. Кажется, будто сейчас задрожу, подобно осиновому листу в промозглый ветреный день.

И что мне сейчас нужно? Ничтожная малость, как оказалось, необходима мне для трепета в груди. Его руки рядом, его дыхание, этот сладкий бархатный голос и маленькая одноглазая душа, которая успела за короткое время поселиться где-то под сердцем. Или в нём. Джо сейчас слизывает солёные капли с моих рук, тихо и хрипло мурлычет, утыкается лбом мне в грудь. И сейчас мне кажется, что из его глаза течёт одинокая слеза, являющаяся доказательством того, что он что-то чувствует.

Рядом, тоже на колени, садится Нэйт и приобнимет меня сбоку, врезается носом в шею и гладит большим пальцем по руке.

— Адам, — и вновь я вздрагиваю, когда произносят моё имя, медленно поворачиваю голову и гляжу в эти два кровавых, но таких чистых глаза, ожидая вопроса или утверждения, — что ты чувствуешь?

Кот с безразличным «мяу» слазит с моих коленей и ложится на пол неподалёку, вылизывая свои лапы.

— Чувствую тишину, твои руки, — прерываюсь из-за звонкого удара по щеке, вздрагиваю и кладу ладонь на больное место, сразу же загоревшееся.

— Что ты чувствуешь? — повторяют мне уже намного громче. Рука Нэйта крепко сжимает моё запястье, сосуды в его чистых глазах сейчас будто лопнут.

Смотрю неопределённо в сторону и тише повторяю: