Поворот под Москвой

Браухич тоже был зол на 6-ю армию, так как она не продвигалась вперед.

Бок упрекал командование группы армий «Юг», особенно генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау (командующего 6-й армией), а также командование группы армий «Север» в том, что они не поддержали наступления войск группы армий «Центр», вследствие чего ее фланги становились все более растянутыми и угрожаемыми. Все эти постоянные раздоры и взаимные обвинения показывают, насколько напряженной была обстановка, насколько неуверенным стало немецкое руководство на фронте и насколько оно потеряло веру в свои собственные возможности. Почти каждый командир начинал отыскивать в своем соседе или в вышестоящей инстанции козла отпущения, на которого можно было бы свалить вину за собственные ошибки и трудности. Чем сложнее становилась обстановка, чем нужнее были ясные и четкие решения, тем сильнее проявлялись признаки взаимной вражды и нападок.

Боку приходилось не только воевать со своими командующими армиями, у которых не было согласия ни между собой, ни с ним, но и вступать еще также в споры с ОКХ и Гитлером, которые не отказались от своих далеко идущих планов. Несмотря на донесения командования группы армий «Центр» об угрожающей обстановке, Гитлер пришел к убеждению, что Бок должен окружить и уничтожить стоящие перед ним дивизии противника, проведя несколько охватывающих маневров[185]

. Он был против фронтального натиска на войска противника, ибо ему нужна была быстрота в проведении операций. Он не упускал еще из виду далеко идущие цели — Ярославль и Рыбинск, а также Вологду на севере и Воронеж на юге. Когда в одной из директив ОКХ потребовало, чтобы Бок разгромил противника перед Москвой в двух операциях — сначала севернее, а затем южнее шоссейной дороги — с целью дальнейшего наступление на Ярославль, Бок занял резко отрицательную позицию. Высказавшись за операцию по охвату противника на северном фланге, которая уже началась, он возражал против планируемого наступления в направлении на Ярославль, так как это было бы сопряжено с трудностями подвоза. Затем он изложил свои соображения в письменном виде:

«Директива… исходит из неверных предпосылок в отношении состояния сил группы армий. Командование группы армий снова должно доложить, что правофланговые соединения 4-й армии в ближайшее время не в состоянии будут вести активные наступательные действия… Возможно, удастся ударом с севера в сочетании с фронтальным ударом… на тактически выгодном участке оттеснить войска противника, находящиеся перед правым флангом армии. Об уничтожении их не может быть и речи после того, как группа армий отдала четыре дивизии и к тому же ожидает, что противник перебросит через Москву новые резервы».

Развивая мысль о наступлении на Ярославль, Бок писал далее:

«Совершенно неизвестно, когда удастся создать необходимые для наступления на Ярославль запасы горючего. При нынешнем темпе подвоза горючего может потребоваться по меньшей мере несколько недель. Погодные условия и состояние войск группы армий не позволяют осуществить такое наступление».

И если Гальдер все еще надеялся захватить Москву, то Бок уже 21 ноября выразил сомнение в том, сможет ли он вообще вести наступление через Истринское водохранилище и Истру в восточном направлении.

В своих дневниковых записях за 21 ноября Бок пытался дать объяснение тому, почему его взгляды на оценку обстановки так сильно разошлись с мнением ОКХ, с одной стороны, и мнением Гитлера — с другой. Он пришел к выводу, что «по числу дивизий, если судить об этом за зеленым столом, соотношение сил не хуже, чем обычно. Но снижение боеспособности — в отдельных ротах осталось от 20 до 30 человек, — большие потери в командном составе и перенапряжение людей в сочетании с холодами дают практически совершенно иную картину».