Повседневная жизнь Арзамаса-16

Само содержание технического задания, исходящее из КБ-11 для других исполнителей, свидетельствует, что люди, разработавшие его, имели ясное представление о принципиальной схеме будущей бомбы. Это подтверждает без сомнения важную роль разведывательных данных, которые стали известны определенному кругу участников проекта. В архивах хранятся несколько тысяч страниц описаний и чертежей, полученных от разведчиков. Косвенно об этом же говорится в мемуарах ряда ученых, в том числе И. В. Курчатова и Ю. Б. Харитона [67]. Насколько широк был круг этих людей, сейчас трудно установить. На документах имеются резолюции Л. П. Берии и И. В. Курчатова относительно тех лиц, которым эти сведения предоставлялись. Знакомились ли с ними другие люди? Сложно предполагать. Во всяком случае, в воспоминаниях И. В. Курчатова персональный состав посвященных в секреты не приводится.

К тому же доступ к секретной информации даже у непосредственных участников создания первого образца был различен. Е. А. Негин, например, предполагал, что в полном объеме разведданные, вполне возможно, были известны единицам из высшего эшелона научного и административного руководства атомной программы. Прояснить этот вопрос могли бы только участники начального этапа работ, большинство из которых не дожили до истечения срока давности для секретов создания первых образцов атомного оружия. Но определенные мифы и излишне преувеличенные притязания появляются. Без этого, как подтверждает история, люди обойтись не могут. В изданной под руководством академика Е. А. Негина книге «Советский атомный проект» упоминается о воспоминаниях В. А. Турбинера, работавшего впоследствии в конструкторском отделе КБ-11

[68].

Так, например, В. А. Турбинер утверждает, что он был привлечен И. В. Курчатовым к работе над атомной бомбой в середине 1945 года и является автором не только первого эскизного ее проекта, но и модели в масштабе 1:10. Упоминает В. А. Турбинер и о Н. Терлецком и М. Яковлеве, которые, по его словам, первыми приступили к разработке конструкции ядерного заряда, хотя и не имели представления об ее общей компоновочной схеме.

Давая такие сведения, В. А. Турбинер не уточняет одного немаловажного обстоятельства, которое касается его самого. А именно, было ли у него в 1945 году общее представление о конструкционной схеме атомной бомбы, то есть был ли он в числе тех, кого посвятили во все секреты, добытые разведкой? Если был, то многое проясняется относительно и эскизного проекта, и моделей В. А. Турбинера, ибо первая бомба весьма похожа на американского «Толстяка».

В архивах ВНИИЭФ исследователям не удалось, однако, найти ни материалов о проектах, выполненных В. А. Турбинером или под его непосредственным руководством, ни даже упоминаний о них. По крайней мере, до того, как Ю. Б. Харитоном было написано тактико-техническое задание на бомбу. Есть, правда, два документа более позднего периода, подготовленных В. А. Турбинером и адресованных главному конструктору Ю. Б. Харитону. Они носят уточняющий характер и касаются основных технических требований к конструкции ядерного заряда. Но утверждающей подписи Харитона на них нет.

В упоминавшемся выше послании Б. Л. Ванникова в адрес Л. П. Берии впервые был поставлен вопрос о привлечении к осуществлению атомного проекта большого числа научно-исследовательских и производственных организаций оборонных ведомств, с тем чтобы не терять времени в период становления КБ-11. Одновременно подчеркивалось, что с августа 1946 года все конструкторские и экспериментальные разработки должны производиться в ядерном центре или по его техническим заданиям организациями, уже привлеченными к атомной программе. Исходили из того, что к моменту создания самой организации КБ-11 как головной в атомном проекте будет создан хороший научный и кадровый задел. Собственно, с этого письма можно вести отсчет начала формирования коллектива объекта как самостоятельного и главного исполнителя атомного проекта.

Одним из важнейших направлений работ по созданию атомной бомбы было достижение высочайшей плотности делящегося вещества путем сжатия. Наработки в этой области осуществлялись в Институте машиноведения АН СССР в Москве. Изучением процессов сжатия занималась группа сотрудников во главе с В. А. Цукерманом и Л. В. Альтшулером.