Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

Перикл скончается от эпидемии некоторое время спустя. Незамужняя, чужестранка, умная, а еще великолепно разбирающаяся в мужских наслаждениях Аспасия покинет «дом» Перикла и вновь обретет независимость. Не известно, перестала ли она держать «дом свиданий»; она могла бы продать его, когда поселилась у Перикла, но ничто не запрещало ей извлекать из него доход. Как бы там ни было, последний известный поступок в ее биографии свидетельствует о той же двойственности, которая является, несомненно, неотъемлемой частью жизни гетер: после смерти «великого человека» она недолго оставалась неутешной вдовой — впрочем, она вообще не была вдовой. Свое знание политики, риторики, свои педагогические дарования она употребила на службе у одного «торговца овцами, человека незнатного и грубого», по имени Лисикл. Остановив на нем свой выбор и, таким образом, несомненно, породив в городе много зависти, она жила с ним и сделала его «первым человеком в Афинах». Любовница торгаша, подруга демагога, обучая его политике, Аспасия и на закате своих дней продолжала строить независимую жизнь.

Другая Аспасия: греческий образец для персидской кокотки...

Говорят, Аспасия пользовалась такой славой, что Кир, который боролся за персидский престол, назвал самую любимую свою наложницу Аспасией.

Плутарх, сообщая об этом в «Жизни Перикла», подтверждает таким образом, что знаменитые гетеры были очень популярны.

История Аспасии «Второй» описана в сборнике Элена «Разнообразные истории». Судьба этой женщины была исключительной, но нас она интересует по двум причинам — как социальный тип и как сугубо греческий идеал, хотя Аспасия «Вторая» связана с персами.

Жила-была фокейка, бедная и добродетельная...

Ее звали не Аспасией — это был ее псевдоним — а Милто («Киноварь») — возможно, из-за цвета лица. Но мы немного забегаем вперед, потому что свое имя она получила позднее. Итак, вернемся к самому началу. Она была дочерью некоего Гермотима, сиротой по матери, родилась в Фокее, в Северной Ионии, и «росла в бедности, но держала себя в строгости и твердости». «Строгость» и «твердость» — две добродетели, в греческом представлении присущие скорее мужскому полу. Именно таких бедняков предпочитали сентенциозные греки: добродетельных и гордых. Parthenos

, как Навсикая, она мечтает о браке, в мечтах ее муж предстает «превосходным мужчиной». Но во время деликатного периода полового созревания с ней случается пренеприятнейшая вещь — мерзкая бородавка на подбородке. Отец ведет ее к врачу. Увы! Нет денег — нет врача. О горе! И тогда во сне ее посещает голубка, которая, превратившись в женщину, говорит ей: «Мужайся! Возьми уже высохшие венцы из роз, посвященные Афродите, истолки лепестки и прикладывай это средство на свою бородавку». Так она и сделала, и «благодаря милости прекраснейшей из богинь» дочь Гермотима вдруг преобразилась из дурнушки «[в] самую прекрасную parthenos своего возраста». Другими словами, thygater Гермотима перешла в возраст, в котором ее тело изменилось, став «прекрасным» и желанным для мужчин. Это достойно описания, как и в случае с Навсикаей. Из описания нашей красавицы мы узнаем, что волосы у нее белокурые и слегка вьющиеся, очень большие глаза, очаровательный орлиный нос, крошечные ушки, алые губы, зубы белее снега. Цвет лица, разумеется, «подобен розам», кожа «нежная» или «деликатная». В остальном же автор рассчитывает на наше воображение, исключение сделано только для ее лодыжек. Ах! Эти лодыжки дочери Гермотима! «Они были столь тонкими, что Гомер не смог бы удержаться, чтобы не упомянуть их в числе тех, которые он называл kallisphyres». Это признак изысканности. Остается голос: «Можно было подумать, это говорит Сирена», — такой он был сладостный и нежный. И все это никогда не обманывало природу, не добавляло «к своей красоте ничего ненужного и лишнего».