Читаем Повседневная жизнь людей Библии полностью

Тексты имеют особенную конструкцию: так, Бытие построено на символике цифры 7. Первый стих содержит 7 слов на иврите, и 7x2=14 слов второго стиха. Эта книга содержит 7x7+1 глав. Она повествует о 7 днях творения, о 7 х 2=14 царях, которых побеждает Авраам и т. д. Анализ здесь, как и в других случаях, вскрывает гармоническое единство стиля Библии. Чтобы вполне проникнуть в совокупность смыслов, которые содержат эти тексты, необходимо владение определенными техниками расшифровки. Пророк и писец ими обладали, поскольку были облечены честью нести сквозь века слово Господне во имя грядущего человечества.

Иврит, таким образом, и язык повседневного общения, и язык закона, Торы Господа Элохима. Она написана теми же словами, какими евреи пользуются в жизни. Это средство выражения мысли, религиозного послания, инструмент политического и социального воздействия. В своей жизни Иоиль и Мелхола постоянно ощущают присутствие Торы и Бога. Принося в храм жертвы, они постоянно общаются со священниками, левитами, пророками и ясновидящими, почитают ангельские и демонические силы, имеющие власть в области магического.

Культура народа — это культура Библии. Язык народа — это язык Библии, на котором говорят священники, левиты, племя, вся нация.

Литературное творчество

Жизнь народа, его тысячелетняя история породили богатую устную традицию, основные части которой были зафиксированы письменно. Священники и писцы сыграли в этом процессе, необходимость которого начала ощущаться в эпоху монархии, точнее в царствование Соломона, решающую роль.

Философская литература достигла расцвета в странах, которые были хорошо знакомы евреям, — Египте и Месопотамии. Она получила свое развитие в Израиле, выражая идеи этического монотеизма: книги мудрецов созданы на основе древних традиций народа. Притчи, Книги Иова, Екклесиаста являются образцами этого литературного течения.

Особенное внимание священники и цари уделяли законам страны, которые традиция возводила к воспринятым Моисеем на Синае как следствие завета Господа Элохима. Десять заповедей 32и слова Завета 33

представляют собой древнейшее ядро законодательства израильтян. Здесь, с одной стороны, сохраняется влияние периода кочевания и полукочевания, с другой — заметны следы законодательства периода оседлости после завоевания Ханаана, в эпоху монархии. Второзаконие представляет собой блестящий пример юридической мысли, которая продолжает связывать все законодательные установления с именем Господа.

В царскую эпоху историография развивается под контролем царя, который обязывает писцов создавать хронику своего пребывания у власти. Книги Самуила, Царств, Паралипоменон содержат исключительные документы, подобных которым нет в древней литературе. Традиция стремится к точной передаче событий, речи и мотивации героев, причем фиксируются даже самые, казалось бы, незначительные детали происходящего. Заметно, что хронисты пользуются царскими архивами и обращаются к устным преданиям, которые знают блестяще; весь материал постоянно анализируется сквозь призму религиозных воззрений. Отсюда необыкновенная историческая точность в фиксации событий от царствования Саула до плена, что постоянно отмечается современными исследователями 34. Книги Даниила, Есфири, Иудифи, Ездры и Неемии и, позднее, Маккавеев внесли существенный вклад в развитие еврейской литературы. Наряду с Пятикнижием и историческими книгами еврейская литературная традиция располагает неисчерпаемым источником пророческой мысли, которая зарождается в предмонархическую эпоху и достигает расцвета во время царей Иудеи и Израиля.

Библия — не только совокупность текстов, исторических, теологических, отражающих быт и нравы, юридическую практику, но текстов, представляющих несомненную литературную ценность. Вероятно, поэтическая традиция тщательно сохранялась, передавалась из поколения в поколение, изучалась по произведениям различных жанров: псалмам, победным песням, траурным плачам, литургическим текстам, загадкам, элегиям, благословениям, проклятиям, эпическим поэмам, лирике, драматическим произведениям, любовным песням, бессмертным примером которых служит Песнь Песней.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука