Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения

Рамзай же ввел в масонский язык слово «Гередон» (варианты написания — Heredom, Herodem, Heroden, Heredon). Гипотезы о происхождении этого слова различны: возможно, оно происходит от греческого «ги-ерос» (священный) и «домос» (дом) и означает «храм». По другой версии, оно образовано от средневекового латинского haredum — «наследие», в таком случае наследием является британский трон. В шотландском ритуале Гередон стал одной из трех гор, «недоступных для профана, где никогда не кричал петух, не рычал лев и не болтала языком женщина» (две другие — Мориа и Синай). Гора Гередон «расположена между западом и севером Шотландии, в конце солнечного пути, где собралась первая масонская ложа».

Возводя масонские общины к ордену тамплиеров (храмовников), устанавливая связь между Крестовыми походами и шотландскими традициями «царственного искусства», Рамзай хотел отмежеваться от «андерсонов-ских» нововведений.

«Да, милостивый государь, Вас ввели в заблуждение, если сказали, что занятия достославного ордена Вольных Каменщиков ограничиваются общественными добродетелями, — писал он кардиналу. — Они распространяются много шире, включая в себя всю чувственную философию и даже всю теологию сердца. В нашем сообществе есть три вида членов: новиции, или Ученики, Подмастерья, или профессы, и Мастера, или адепты. Наши аллегорические символы, наши древнейшие иероглифы и наши священные таинства наставляют в трех видах долга, присущих этим трем типам посвященных. Первым из них соответствуют добродетели нравственные и филантропические, вторым — добродетели героизма и разума, а последним соответствуют добродетели сверхчеловеческие и божественные».

Далее Рамзай утверждает: «…протестанты сокрыли или исказили некоторые наши иероглифы, превратили наши Агапы в вакханалии и осквернили наши священные собрания. Милорд граф Дервентуотер, мученик во имя верности Католической Вере и Королю, мечтал возвратить все к истокам, возродить Орден на его древнем фундаменте». Проведя черту между «каменщиками-республиканцами, еретиками и отступниками», и «каменщиками-католиками, роялистами и якобитами», Рамзай уточняет, что только из-за наветов агентов ганноверской династии и голландцев «наши собрания, главой которых одно время хотел себя провозгласить Людовик XV, на время были приостановлены», но «в конце концов Добродетель и Истина восторжествуют под властью наипрекраснейшего из Королей при правлении Наставника, которому удалось достигнуть того, что иные люди сочтут чудом, в то время когда истинной добродетелью героя становится миролюбие».

Кардинал де Флёри был достаточно стар и умен, чтобы не поддаться на столь грубую лесть. Он прислал Рамзаю разгромный ответ, настоятельно советуя прекратить масонские собрания. Сам Людовик XV пригрозил, что если великим мастером будет избран француз, король «оставит за ним ложу», то есть отправит в Бастилию (правда, поговаривали, что эта реплика была выдумкой кардинала). Рамзай притих, но многие французские дворяне бесились из-за того, что не могут обнажить шпагу за дело Стюартов. При этом в Шотландии масоны остались непоколебимы и лояльны к правящему королевскому дому, что в дальнейшем, в 1745 году, привело к провалу последней попытки реставрации.

В Париже в 1737 году действовало пять масонских лож. Если бы мечта Рамзая осуществилась, началась бы настоящая мобилизация франкмасонов против конституционного строя в Англии и в защиту того, что позднее назовут союзом трона и алтаря. Но в XVIII веке ложи проявили свою оппозицию только «со шпагой и бокалом в руке».

На Восток и на Запад

Перед лицом множащихся сект и парамасонских организаций Великая ложа Лондона решила действовать на опережение и учреждать или утверждать «правильные» масонские ложи в Старом и Новом Свете.

В 1729 году лорд Норфолк, великий мастер Великой ложи Лондона, признал «великим мастером провинции Нижняя Саксония» чрезвычайного посла герцога Брауншвейг-Люнебургского. В 1733 году 11 немецких масонов получили право основать свою ложу в Гамбурге. Мощный импульс развитию масонства придало посвящение в братство наследника прусского престола делегацией гамбургской ложи, возглавляемой Обергом, произошедшее 14 августа 1738 года в таверне «Корн» в Брауншвейге. Два года спустя принц стал королем Пруссии Фридрихом II.

В 1731 году Дезагюлье находился в Гааге в качестве руководителя ложи, созданной специально для посвящения в масоны герцога Лотарингского, впоследствии ставшего Великим герцогом Тосканским и императором Священной Римской империи Францем I. В том же году герцог получил в Англии степень мастера. Вернувшись из Голландии, Дезагюлье принял в орден и посвятил во все степени принца Уэльского.

Однако проблема «руководящих кадров» встала во всей остроте: далеко не каждый назначенец чувствовал в себе призвание к руководству масонскими ложами. Разумно было бы поддержать «инициативу снизу», однако в Лондоне так думать не привыкли.