Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны

Воспользовались как следует новогодней ночью извозчики и гаражи.

“Голубцы” брали за проезд из города, примерно, от Страстного в Петровский парк и обратно 100–150 рублей, лихачи за такой же конец – 50–75 рублей, автомобили от 100 до 200 рублей.

Эти цифры бледнеют перед заработками… арендаторов вешалок в крупных ресторанах и загородных уголках.

Арендатор вешалки одного загородного ресторана заработал в новогоднюю ночь 1650 рублей.

Центральным пунктом в новогоднюю ночь по традиции был один загородный ресторан, славящийся своим зимним садом.

Сюда после двух часов ночи съезжаются всегда из всех ресторанов и веселых уголков.

Так было и в нынешнем году.

Здесь было более всего шумно и “трезво”: кто-то кидал сверху в публику тарелки, кто-то ловил салфеткой рыбу в аквариуме, плясали, ссорились, устраивали побоище.

Традиция встречи Нового года была выполнена в полной мере.

Сколько было истрачено на встречу Нового года москвичами – определить трудно.

Но если считать, что в среднем каждый встречавший Новый год в первоклассном ресторане или в веселом уголке заплатил 100 рублей – а таких было по меньшей мере тысяч пять человек, – то получится кругленькая сумма в полмиллиона рублей.

Считать этот расчет правильным нельзя, так как тратили больше чем по 100 рублей на человека, и число встречавших Новый год вне дома было больше 5000, и едва ли мы намного ошибемся, если будем считать, что москвичи истратили на встречу Нового года миллион рублей».

По инерции новогодний разгул плавно перетек в святочные дни. В хрониках городской жизни было отмечено такое казалось уже забытое за годы войны явление, как появление на улицах ряженых:

«Старожилы не запомнят такого разгула, который охватил столицу в минувшие праздники.

Старый, малый, богатый и бедный, коренной москвич, а главное – беженец и вообще наносный элемент закружились в вихре безудержного веселья, разбрасывая деньги без счета, без смысла.

В поисках развлечений вернулись к старому, потухшему было блеску маскарадных огней.

Воскресла бабушкина радость. Забытые было Пьеро, Коломбины, домино, турки, похожие на правоверных, как нижегородец на англичанина, испанцы, сильно разукрашенные фантазией коренного рязанца, Мефистофели совсем не адского обличия, маркизы рисунка Сухарева торга – дружной толпой высыпали на улицу с бубном, гармонью, гитарой, балалайкой, а главное – с необъятным запасом жажды веселья, разгула, шума, движения.

А среди топорной, грубоватой маскарадной пестроты истинно московской яркой звездочкой замелькал сочный красочный и изящный рисунок беженки.

Вот выплыла красивым гармоничным пятном красавица гуцулка в костюме своих предков, пышная гостья, вспугнутая австрияком из ридной Червоной Руси, пробрязгала монистом, полоскала волной лент, подарила ласковым блеском карих очей и закружилась в гопаке стройная, крепкая, обнявшись с лукавой полькой, захватившей в стремительном беге из отчизны, может быть, только этот роскошный наряд времен крулевства.

И вероятно, больше всего оживили праздник маски именно беженцы.

На улицах ряженые лились буквально потоком. Группами, парами, даже одиночками они бежали куда-то, искали чего-то и будто прятались под маской и пестрым покрывалом…

Может быть, от страшной неурядицы года, от хвоста, вечного бегания за провизией…

Представительницы богатейших московских семейств на благотворительном маскараде-карнавале в доме З. Г. Резвой (бывшей супруги бывшего московского генерал-губернатора А. А. Рейнбота)

Ряженые бесились на улицах, забегали в квартиры знакомых и незнакомых, и не всегда, говорят, невинны были посещения.

В доме купца N. ряженые конкуренты по овсу устроили дебош и помяли хозяина.

У С. пропали золотые вещи и “переменились” шубы на вешалке.

Важничающему спекулянту К. знакомые доставили под домино самого недвусмысленного хитрованца, еще и сильно сдобренного ханжой.

Да и вообще немало устроили проказ ряженые минувшего праздника, но в большинстве случаев, очевидно, было исключительное желание побеситься, развлечься и поинтриговать хотя бы со страусовой хитростью, спрятавшись в пестрые тряпки.

Повседневная жизнь Москвы «Русский хор» из великосветской молодежи на карнавале у З. Г. Резвой

Хорошо заработали парикмахеры, портнихи и прокатные костюмерные».

В завершение остается сообщить, что места развлечений, вроде ресторана «Яръ», какое-то время продолжали успешно принимать посетителей, жаждавших безудержного веселья. Однако после Февральской революции, когда «демократический элемент» получил право голоса в лице районных Советов, по требованию москвичей фешенебельные рестораны были закрыты.

«Герои тыла»