Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне

Не только ужасный климат, но и отсутствие гигиены и находящаяся в зачаточном состоянии колониальная медицина превращают этот остров в могилу для огромного числа молодых людей. Поскольку местные показатели смертности превышают те, что были зарегистрированы во время военных кампаний в дальних странах, стоит задаться вопросом: действительно ли климат острова является столь неблагоприятным и даже смертоносным? Историки, журналисты и склонные к писательству путешественники много рассуждали на эту тему, пытаясь ответить на этот вопрос; но делали они это с позиций нашего времени, когда наличие компетентных врачей и современных лекарств позволяет вовремя выявлять и лечить болезни, и к тому же в одном конкретном месте — Джеймстауне, где условия жизни совсем не такие, как на Лонгвудском плато. Те, кому никогда не приходило в голову побывать в этих местах, в своих домыслах опирались на предположения писателей прошлого века, в то время как сведения об этих двух тысячах молодых и энергичных людей позволяют нам не только составить полное и точное представление о положении дел в Лонгвуде — причем в прошлом веке, но и, учитывая расположение войск, при необходимости дать также описание микроклимата различных частей острова.

Чтобы разобраться в этом вопросе, ни в коем случае не следует полагаться на одни лишь официальные доклады Британского музея, просмотренные и исправленные Лоу (что уже само по себе является обвинительным свидетельством). Лучше обратиться к дневникам и личной переписке, в которой физические страдания и суровость климата занимают главное место. Подробности, которые мы там обнаруживаем, говорят о реальном положении вещей больше, чем медицинские отчеты.

Маркиз де Моншеню, для которого эпидемии — замечательный повод для жалоб своему министру, не может скрыть своего беспокойства. «У нас тут есть два госпиталя, где хирурги получают каждый по 1200 фунтов жалованья. С некоторых пор смертность — а она довольно высока — стала здесь делом обычным; но я убежден, что пока она не обрушится на Лонгвуд, я могу быть спокойным. Закупорка печени здесь самая распространенная болезнь; граф де Бальмен стал ее жертвой, но, к счастью, вовремя начал лечиться. Здесь очень часто встречаются всяческие воспаления, и к тому же весьма опасные, от которых за четыре дня человек или умирает или выздоравливает; самая распространенная сейчас здесь болезнь называется инфлюэнца[35]

. Она вызвана засухой, которая длится уже несколько месяцев».

И в заключение этот посланник Людовика XVIII пишет, что храбрость, каковую он выказывает в этом лазарете, заслуживает 3 тысячи фунтов годового жалованья. «Умоляю ответить немедленно, ибо положение мое здесь весьма тягостно». Как и прочие жители, особенно европейцы, он заплатит дань этой болезни: то он жалуется на воспаление глаз, которое заставляет его прятаться от света масляных ламп, то сообщает, что из-за задержания мочи ему ставили катетер.

В этом же году, а именно в апреле 1817 года, Гурго записывает: «Уныние царит и в Лонгвуде, и в лагере, где за неделю четверо солдат умерли от дизентерии», а барон фон Штюрмер сообщает своей сестре, что «множество англичан страдают от закупорки печени и всяческих воспалений; нет дня, чтобы кого-нибудь не хоронили». Бальмен, ставший жертвой практически всех местных болезней, нарисовал устрашающую картину своих мучений, кроме уже упоминавшегося «воспаления рта и глотки», сопровождавшегося «болями и приступами тревоги и страха». «Нет и дня, — говорит он, — чтобы я не мучился от болей в желудке, нервных припадков, начинающейся закупорки печени; я чахну на глазах». Вскоре он уточняет: «За этим следует упадок сил и депрессия. Врачи уверяют меня, что одиночество, скука и вообще жизнь на Святой Елене не позволяют мне окончательно поправиться и что в конце концов я впаду в маразм». В конце 1817 года после приступов лихорадки, которые приковывают его к постели, жалобы возобновляются: «Здоровье мое очень плохо, меня мучают нервы, здоровье мое слабеет. Остров Святой Елены действительно непригоден для жизни».