Повседневная жизнь охотников на мамонтов

Правда, в течение всего верхнего палеолита эти находки так и не стали массовыми. Вот немного позднее, в неолите, они встречаются повсеместно и в очень большом количестве. Палеолитические же наконечники стрел характерны лишь для отдельных культур, да и там их сравнительно немного. Это говорит о том, что на протяжении, по крайней мере, двадцати тысяч лет применение лука и стрел было весьма ограниченным, несмотря на явные достоинства этого оружия (см. гл. «Конфликты и войны»).

Возникает вполне естественный вопрос: почему так случилось? Почему лук не стал распространяться немедленно и повсеместно, вытесняя ту же копьеметалку? Что ж, этому есть свое объяснение. Всякое изобретение, даже самое совершенное, внедряется в жизнь и начинает совершенствоваться лишь тогда, когда оно действительно необходимо своей эпохе, своей культуре. В конце концов, принцип парового двигателя был впервые открыт и применен не Уаттом и даже не Ползуновым, а Героном Александрийским. Случилось это в I веке до нашей эры, задолго до появления на карте мира и Англии, и России. Но тогда, в рабовладельческом обществе, такое изобретение могло использоваться лишь как забавная игрушка.

При загонной охоте, вполне обеспечивавшей человека необходимой добычей, лук, конечно, не был совсем бесполезен, однако решающей роли не играл. Вообще, значение лука как охотничьего

оружия изрядно преувеличено в нашей литературе. Те же этнографические наблюдения показывают, что весьма развитые охотничье-собирательские племена успешно добывали себе нужное количество дичи, главным образом, «безлучными» способами. К примеру, народы таежной зоны Сибири и Крайнего Северо-Востока, как правило, знали лук, но искусством стрельбы не отличались. На северных оленей там охотились с помощью копий, а на морского зверя — с поворотными гарпунами и сетями.

По-видимому, уже в мезолите-неолите лук был не столько охотничьим, сколько военным оружием. И именно в этом качестве он оказался действительно незаменим. Дальнейшее совершенствование лука и развитие приемов стрельбы связаны прежде всего с участившимися столкновениями между человеческими коллективами.

Лук и стрелы не в чести у охотников на мамонтов, описанных в романе Олега Микулова. Однако сам главный герой становится искусным стрелком. Причина тому ясна: еще подростком он попадает к тем, кто издавна хорошо владеет стрельбой из лука.

…Лук! Нагу, как и положено сыну Тигролъва, относился к этому оружию с недоверием и насмешкой. Виду, конечно, не показывал, но, глядя в первый раз, как волчата натягивают тетиву, — усмехался. Однако увидев, что выделывают они, еще даже не охотники, с этой «игрушкой», был поражен. Каждый из малолетних лучников за тридцать шагов без промаха вгонял стрелу в еле заметную щепочку, налету валил утку или тетерева, причем стрела прошивала птицу насквозь. Йорр же ухитрялся своей стрелой расщеплять стрелу, выпущенную в воздух кем-нибудь из его приятелей. Не каждую, конечно, но уж одну из трех — обязательно.

И Нагу буквально влюбился в лук, — к большой радости Йорра, принявшегося наставлять своего друга в многочисленных премудростях, связанных с этим оружием. Им повезло: Йорра не взяли в Мужской дом в ту, первую зиму, и целое лето он учил Нагу, как подобрать подходящее дерево, как тетиву изготовить и натянуть.

— …И помни: лук отдыхать должен. Пострелял — спусти тетиву, в хорошее место поставь и поговори с ним, похвали. Тогда он и в деле тебя не подведет…

Вернувшись к своим, пройдя обряд посвящения и получив «взрослое» имя, герой романа демонстрирует на охоте свое мастерство лучника, однако одобрения старших не получает: