Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах

Лес не узнать: остались деревья-уроды, как мужчины, оставшиеся в тылу. Где были тропинки, стали дороги. Кругом военные, подсобные хозяйства, финнов не видно. Жизнь за один год изменилась не меньше, чем местность. Лежал в саду более двух часов. Забора нет. Деревья выросли. Кусты заросли травой. Стол сожгли. Вероятно, горел весело: на нем некогда рекой текло вино. ‹…›

6 июля 1942 года

С утра работал на огороде. Днем лечил рану на солнце. Ходил к Ивану Зарубину за молоком. Он, как и я, инвалид Отечественной войны II группы. У него нет половины ноги. Протез. Жена и трое детей. Чудом сохранилась корова. Этим и дышат. Посажен небольшой огород. Он был на фронте всего один месяц. Наскочил на свою мину. Видел мало. Лежал в госпитале семь месяцев. Два месяца уже дома. Еще будет операция. Снят на шесть месяцев с воинского учета. Его дело теперь правое.

Вчера у себя дома встретил незнакомую девушку. Она пришла навестить мою маму. Познакомились. Имя – Нина. Ленинградка. Родители умерли. Работает в подсобном хозяйстве. Выглядит очень хорошо. Скромна, стройна и красива. Мне она очень понравилась, даже более того. Неглупая девушка и простая. Ей 18 лет. До войны работала на Петрозаводе. Жила на улице Петра Лаврова. ‹…› Обещала прийти сегодня, что-то долго нет, уже 9 часов вечера, и я скучаю по ней.

В отношении питания – сегодня сыт, впервые в 1942 году. ‹…› Ем суп и кашу досыта три раза в день.

8 июля 1942 года

Вчера приходила Нина. Ходили собирать полевые цветы. Потом я ей в саду прочел несколько своих стихотворений о природе… Она любит музыку… У нее хороший голос. Перед войной она поступала в Капеллу… Окончила 9 классов. Мать ее и отчим погибли от голода. Отец на фронте. Но с августа известий о нем нет. Он был ранен.

Сама она много работает в поле. ‹…›

Перешли на «ты». Смеялись, шутили… но… она, оказывается, проводит время с одним из военных, он живет у меня в доме, служит старшиной ‹…› Вчера поздно вечером он ходил ее провожать. Я скверно себя чувствовал и долго не спал…

Читаю любимого Верхарна и все больше изумляюсь его душе и разуму. Наши дела идут неважно. Немцы подходят к Воронежу!

Наши отступают. Продолжаются кровопролитные бои на курском направлении. В газетах ничего утешительного. Что дальше будет, неизвестно. По-видимому, хорошего ждать не приходится. Чему быть, того не миновать.

Пройдя сквозь фронт, сквозь ужасы и тьму,Познав людей, я говорю одно:

Пока идет война и на земле темно –Не доверяйте сердце никому.

9 июля 1942 года

Вчера вечером она приходила к матери по делу. Попросила, чтобы ее проводил. Дорогой вдруг она сказала:

– Боря, хочешь, я тебя познакомлю с хорошей девушкой?

Я ей ответил:

– Что ж, познакомь, а то действительно скучно одному.

Потом спросил, давно ли она проводит время с В., она ответила, что совсем недавно. ‹…›

Настроение испортилось. Зашли в дом, где она живет. ‹…› В доме играл патефон. Я пробыл там полчаса. Затем она меня немного проводила. Было холодно. Я был в пальто, она – в белой кофточке. Хорошая, милая, но, увы, чужая девушка. Была слышна отдаленная канонада, и я пожалел, что не на фронте.

Довольно лирики. Война не кончилась. Когда бы я мог подумать, что моя мать с ее здоровьем будет работать лесником. От нее я узнал, что весь лес Всеволожского района пойдет на порубку. Как жаль, что его не так много осталось. Война калечит не только людей, но и природу.

15 июля 1942 года

Много времени уделяю огороду. Полю, окучиваю, удобряю, поливаю капусту, картошку, огурцы, свеклу, морковь. Эту неделю питаюсь очень хорошо. ‹…›

Воронеж со дня на день будет в руках у немцев – бои идут в городе. Германские войска прорвались в Центральную Россию. Мы продолжаем отступать. О втором фронте больше не говорят.

19 июля 1942 года

Приехала Нина, привезла патефон и 25 замечательных пластинок. У меня было кислое настроение. Слушал музыку. Спать лег поздно.

Сегодня с утра погода была дождливая. Варил грибы, обедал с Ниной. На огороде цветут огурцы и картошка. Капуста завязывается. Растут морковь и свекла. А где-то продолжается война.

20 июля 1942 года

Вечером все-таки выпил. Водка отвратительная. Не шла в горло. Просидели до часу ночи Нина, ее друг В. и я. Утром болела голова. Несмотря на то, что оставалось с вечера 250 г водки, опохмелиться не смог. Эх, с каким бы наслаждением выпил бы сейчас пивка.

29 июля 1942 года

Сегодня день моего рождения. Час дня. Сижу за столом один. Мать лежит на кровати больная. На столе – котелок вареной картошки, на тарелке веером разложены 200 г килек и 300 г хлеба. В котелке остывают грибы, собранные вчера. Нет ни аппетита, ни настроения. Вина нет, друзей нет, девушки нет, есть только продолжение войны.