Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520

Весь Рим восхищается видом языческих храмов, стадионов и амфитеатров, в которых происходили цирковые игры и которые видели первых христианских мучеников, видом арок, воздвигнутых во славу императоров. Город пытается сравниться по уровню красоты с колоннами Колизея и копировать дворцы Нерона и Адриана, восторгается скульптурными композициями. Не является ли это, как часто писали, свидетельством абсолютного религиозного равнодушия и признаком духовной близости некоему античному пантеизму? Конечно же нет… А совершенно невежественный и даже антихристианский тезис о Возрождении целым поколением серьезных ученых-историков был не только уточнен, но и полностью отброшен. Папы, князья, воины, отъявленные интриганы — все они люди верующие. Их благоговение перед древними памятниками и интерес к ним возвращает их и весь народ Рима к христианскому прошлому города, к первым епископам и мученикам, равно как и к консулам и императорам. Они постоянно освящают новые церкви и даже в ущерб некоторым «республиканским» и «имперским» сооружениям возводят монастыри. Всем известно, как почитаются первые базилики, свидетели славных былых времен, но славных благочестием и жертвенностью. Потребовалось не только немало средств, но и большое упорство, чтобы сломить сопротивление, прежде чем разрушить часть (только часть!) Константиновой базилики святого Петра. Оправданием этих работ стала крайняя необходимость, невероятный наплыв паломников и юбилейные праздники. Все другие базилики остаются на своих местах в нетронутом виде, а бронзовая pigna, это простое украшение, отныне открытое для всеобщего обозрения, выставлена во дворе Бельведера в окружении античных статуй героев.

Сквозь призму времени Древний Рим воспринимается как город мучеников и исповедников. Именно в период Кватроченто при папах-гуманистах были обнаружены и даже внесены в реестр несколько крупных катакомб, ставших своеобразными символами прошлого… наравне с прекрасными памятниками античности. Вдохновившись примером древнего города и следуя старым традициям, Помпейо Лето, лично возглавивший «римское» интеллектуальное и политическое движение и, как известно, даже дошедший до того, чтобы организовать «республиканский» заговор, составляет первый список этих находок, описывает основные группы катакомб и пытается их датировать.

Как во всем христианском мире, но здесь, конечно, в особой степени, культ реликвий, рассказы о гонениях, обращениях, исповедании веры и чудесах, предания о святых мучениках, принявших смерть на арене цирка, и торжестве веры во времена правления Константина тесно связывают прошлое с настоящим. Рим видит себя основным наследником великих событий истории христианства. Он вспоминает и возвеличивает труды и деяния первых епископов, выставляет и почитает множество реликвий.

В большей степени, чем любой другой город, Рим чувствует божественное покровительство и желает пребывать в руце Божьей. Его слава дана ему в награду за кровь мучеников. А обрушивающиеся на город бедствия воспринимаются как кара небесная. Подобное отношение выработалось у жителей города к эпидемиям, вражеским нашествиям, грабежам и разорениям. Статуя архангела Михаила (были изваяния из мрамора, а также дерева и бронзы), вкладывающего меч в ножны, после страшной чумы, свирепствовавшей во времена правления Григория Великого, являет собой пример этой зависимости. Для народа эта статуя всегда олицетворяла все надежды. Во время гражданских войн и еще раз в 1379 году она была разрушена, но после схизмы, при Николае V, — восстановлена и выставлена для всеобщего обозрения. В 1479 году в результате взрыва порохового склада она опять была разрушена, однако папы совсем не торопились заменить ее на другую. Разграбление Рима, произошедшее в 1527 году, было воспринято как проявление божьего гнева, как справедливое наказание за дурные поступки, непозволительную роскошь, гордыню и недостойное поведение. Вскоре после этого события Климент VII задумывает осуществить гораздо более грандиозный проект, исполненный глубокого смысла: статуя архангела, одолевающего семь смертных грехов, должна была олицетворять триумф папы над варварами и силами зла. Правда, первоначальный замысел оказался слишком сложным для воплощения, и поэтому вскоре от него пришлось отказаться, остановившись на изображении одной фигуры архангела.^{144}