ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ПОДВОДНИКОВ

В последующем расчеты показали, что разрушилось до 20 процентов каналов. Из этих разрушенных от температурного перегрева, - попросту говоря, сгоревших - каналов реактора теплоноситель разносил высокоактивный уран по первому контуру, создавая опасную для жизни людей радиационную обстановку. Даже во втором отсеке, где расположены кают-компания и каюты офицеров, уровень радиации достиг 5 рентген. В реакторном отсеке он подскакивал до 1000 рентген, в районе парогенераторов - до 500… Напомню, что допустимая для человека норма - 15 микрорентген. Переоблучился весь экипаж, но смертельную дозу поучили в первую очередь те, кто работал в аварийной зоне».

- В марте 1998 года, спустя 30 лет после аварии на К-27, - продолжает свой рассказ Николай Мормуль, - я в очередной раз находился на излечении в Научно-лечебном центре ветеранов подразделений особого риска и встретился там со своим сослуживцем по атомным подводным лодкам на Северном флоте контр-адмиралом Валерием Тимофеевичем Поливановым. Поведал ему, что продолжаю работать над атомной темой о подводниках и просил поделиться своими воспоминаниями и фотографиями в период службы на 17-й дивизии подводных лодок в Гремихе. Через некоторое время он прислал мне письмо, в котором

Рассказал об аварии на К-27. В 1968 году капитан 1 ранга Поливанов был начальником политотдела дивизии, и о событиях на лодке осведомлен был очень хорошо. Вот, что он сообщил:

«25 мая 1968 года мы с командиром дивизии контр-адмиралом Михаилом Григорьевичем Проскуновым около шести вечера прибыли на плавпричал - встречать пришедшую с моря подводную лодку К-27. Это была плановая встреча, никаких тревожных сигналов с моря не поступало. После швартовки на пирс вышел командир капитан 1 ранга Павел Федорович Леонов и доложил:

- Товарищ комдив, лодка прибыла с моря, замечаний нет!