Повседневная жизнь российских подводников

В Мурманске я встретился с одним из самых авторитетных специалистом-подводником - контр-адмиралом Николаем Мормулем, который возглавлял в свое время техническое управление Северного флота, участвовал во многих спасательных операциях. Он тоже обратился с письмом к Президенту и в Правительственную комиссию по расследованию причин гибели «Курска»:

«Я бывший подводник из первого экипажа первой атомной подводной лодки Советского Союза. За 30 лет службы принимал личное участие в спасении людей и ликвидации шести аварий на подводном флоте и их последствий… Не всем известны сложные детали извлечения погибших из аварийной подводной лодки. В 1972 году мне пришлось заниматься этим, когда после жестокого пожара в девятом отсеке АПЛ К-19 пришла в базу на буксире, имея на борту тридцать два трупа. Операция по извлечению погибших моряков потребовала хирургического вмешательства врачей. Дело в том, что тела их застыли в самых неудобных для вытаскивания через люки позах, в так называемой «крабьей хватке», когда руки погибших обхватывали механизмы, кабельные трассы, агрегаты. Врачам пришлось расчленять тела. Замечу, что все это происходило не на стометровой глубине, а в надводном положении - у причала родной базы. Не представляю, какими нервами должен обладать водолаз, чтобы заниматься «хирургическим вмешательством» в тесноте затопленного отсека.

Мое мнение - коль Судьба, Бог и Природа распорядились их жизнями таким образом, не обернется ли подобная «эвакуация» невольным кощунством над их телами? Как подводник, я бы предпочел бы себе могилой океан, если бы мне выпал подобный жребий. Думаю, что и все мои коллеги по суровой и опасной профессии, придерживаются подобного мнения.

Поэтому я прошу родственников погибших моряков просить Комиссию по расследованию причин катастрофы производить эвакуацию тел членов экипажа только после подъема самого подводного крейсера».

Тем не менее, в конце октября вопреки мнению специалистов и прогнозам синоптиков эвакуационные работы на «Курске» начались. К месту гибели подводного крейсера пришло из Норвегии специализированное судно-платформа «Регалия». Снова стылую тишь стометровой глубины над «Курском» нарушили шаги водолазов по легкому корпусу.

25 октября водолазы Сергей Шмыгин и Андрей Звягинцев, спустившись через прорезанную брешь в восьмой отсек и перейдя через переборочный люк в девятый, наткнулись на трупы троих погибших подводников, затем нашли четвертого. Тела были подняты на «Регалию». В кармане одного из погибших нашли обоженный по краям листок, на нем - карандашные строки: «12.08.15.45. Писать здесь темно, но попробую на ощупь. Шансов, похоже, нет - %10-20. Хочется надеяться, что кто-нибудь прочитает. Здесь в списке личный состав отсеков, которые находятся в 8 и 9, и будут пытаться выйти. Всем привет. Отчаиваться не надо. Колесников.»

И дальше на обороте подробный список подводников с указанием боевых номеров матросов, с отметками о проведенной переклички.

Записку написал командир турбинной группы дивизиона движения капитан-лейтенант Дмитрий Колесников. В ней же было и предсмертное послание жене Ольге…

Это не правда, что мертвые не говорят. Вот «заговорил» же бездыханный капитан-лейтенант. Его мать просила не поднимать тела подводников. Но Дмитрий был поднят едва ли не самым первым. Видимо, было у него особое предназначение, дарованное ему словом. Там, в полутьме затопленного отсека, сначала при скудном свете аварийного фонаря, а потом и в кромешной тьме, он выводил строки своего донесения о положении в кормовой части подводного крейсера, а затем и строчки письма к Ольге, жене. Дмитрий сполна выполнил и свой офицерский, и свой человеческий, мужской долг. Записка, извлеченная из кармана его робы, во многом помогла выстроить правильную тактику водолазных работ, пролить некий свет на обстановку после взрыва.

Командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов прокомментировал этот документ так:

- Точное время гибели подводников, собравшихся в девятом отсеке, будет определено судебно-медицинской экспертизой. Я, как подводник, могу только предполагать, подчеркиваю - предполагать, что личный состав погиб не позже 13-го числа… Чуть более часа после взрыва подводники вели борьбу за живучесть кормовых отсеков. Сделав все возможное, оставшиеся в живых моряки перешли в 9-й отсек-убежище. Последняя пометка капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова сделана через три часа 15 минут после взрыва…

Записка капитан-лейтенанта Колесникова позволила сделать чрезвычайно важный вывод: ядерный реактор заглушен не только автоматически, но и в ручную. У командира дивизиона движения капитан-лейтенанта Аряпова и старшего лейтенанта Митяева было время, чтобы посадить компенсирующую решетку на концевики вручную.