Повседневная жизнь российского рок-музыканта

А в 70-е годы героическое вдруг куда-то исчезло. И тогда молодежь ринулась в рок-музыку, зрелищное оформление которой, непосредственно представляющее схватку музыкантов с силами зла, вдохновляло на подвиги. К тому же рок-музыка, в особенности такие ее стили, как хард-рок и хэви-метал, имитирует звучание боя с его непрерывно нарастающим душевным напряжением, разрешающимся только в финальной части музыки или даже, как пишет известный социолог Андрей Игнатьев в своей книге «Структуры Лабиринта», в завершающей реакции зала. Можно сказать, что концерт заканчивается не тогда, когда заканчивает звучать последний аккорд, а действительно последней нотой, его финальным крещендо является овация публики.

Показательны в этом смысле концерты группы «Мастер», особенно когда вокалист вслед за учащающимся ритмом большого барабана начинает скандировать: «Здесь куют металл!!!» Публика подхватывает клич своего вождя, шум и крики нарастают с каждым ударом барабана, и в тот момент, когда за овациями зала уже почти не слышны звуки музыки, на высокой ноте вступает соло-гитара. Взметаются руки, вокалист начинает петь песню, ее мелодия кружится и танцует, увлекая за собой и музыкантов, и их болельщиков. Музыка вдруг смолкает, но публика в течение нескольких тактов продолжает повторять клич, стараясь кричать так же громко, как через усилители звучали гитары, дабы доказать, что собравшиеся в зале достойны своих кумиров.

Одним из лучших концертов, что довелось мне видеть, было выступление Виктора Цоя на Втором Ленинградском рок-фестивале. До этого его считали милым, но хилым романтиком. А тут Цой вышел на сцену — сам себе драйв, сам себе мощь. При этом Витя даже не пытался делать каких-либо шоу-движений, он просто стоял, а на его лице застыла безмятежность полюса холода, и только тушь от подведенных баков плыла по щеке. Зал подался к сцене лесом рук, огнем глаз, а Цой кидал туда, как в топку, свои хиты — «Бездельник», «Электричка», «Транквилизатор», — и лишь в самом конце выступления, исполнив на бис «Битника», он очнулся, поддался отклику зала и, войдя в экстаз, несколько раз воткнулся грифом гитары в стойку микрофона, на что колонки тут же прорефлексировали довольным уханьем, а зал откликнулся стоном, переходящим в крики «Браво!» и «Ура!».

Кстати, о публике.

Еще на знаменитых на всю Москву посиделках у Крупнова, где собирались многие известные рок-музыканты, да и просто интересные люди, много говорилось о значении публики для музыканта. «Вот у тебя есть творческий дар, ты находишь тексты, сочиняешь музыку, растешь в искусстве игры на гитаре, — говорил близкий друг Толика социолог Андрей Игнатьев, — но в какой-то момент ты сталкиваешься вот с какой проблемой: твой личный творческий рост возможен только при условии, что ты получаешь профессиональное признание, коротко говоря, если ты вступаешь в отношение с какой-то публикой и между вами, как говорят психологи, наступает раппорт, то есть взаимное подогревание: ты подогреваешь публику, а публика подогревает тебя. И речь идет не просто об эмоциональном разогреве, как это бывает на концерте, а об обмене идеями. Когда публика какие-то идеи проецирует на тебя, а ты эти идеи подхватываешь, развиваешь и возвращаешь публике, возникает резонанс. Но если нет адекватной публики или твоя публика, например, знать не знает о «металле» и «металл» не слушает, и не слушает не потому, что он ей не нравится, а потому что она — публика — существует в другом социальном пространстве, то ты вдруг понимаешь, что дальше над собой работать бессмысленно, потому что дальнейший рост возможен только в диалоге с публикой…»

Лена, жена известного гитариста Сергея Маврина, рассказывала, как однажды наслушавшись «Автографа», она расчувствовалась, а тут в Спитаке случилось страшное землетрясение, унесшее многие жизни и оставившее без крова многие семьи. На следующий день у нее на работе была зарплата, и, получив ее, Лена все деньги перевела в Фонд пострадавших от землетрясения в Спитаке. Только так и должен действовать на зрителя рок-н-ролл, если он, конечно, настоящий!

* * *