Повседневная жизнь «русского» Китая

Итак, Шанхай узнал об окончании войны. «Русская колония буквально сошла с ума», — записал в своем дневнике Виктор Смольников 12 августа. В общем, было отчего. Завершилась очень долгая, очень жестокая война, из которой Советская Россия вышла победительницей.

Вторжение Красной армии в Китай означало, что в судьбе русских шанхайцев грядут перемены…

О том, как власти Советского Союза относились к русским колонистам, свидетельствует участь харбинцев, вернувшихся на Родину. 30 сентября 1937 года (по некоторым источникам — 20 сентября) генеральный комиссар госбезопасности СССР Ежов подписал приказ № 00593:

«Органами НКВД учтено до 25000 человек, так называемых «харбинцев» (бывшие служащие Китайской Восточной железной дороги и реэмигранты из Маньчжоу-Го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза. Учетные агентурно-оперативные материалы показывают, что выехавшие в СССР харбинцы в подавляющем большинстве состоят из бывших белых офицеров, полицейских, Жандармов, участников различных эмигрантских Шпионско-фашистских организаций и т. п. В подавляющем большинстве они являются агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, Диверсионной и шпионской деятельности.

Доказательством этому могут служить также и следственные материалы. Например, на железнодорожном транспорте и промышленности за последний год репрессировано за активную террористическую и диверсионно-шпионскую деятельность до 4500 харбинцев. Следствие по их делам вскрывает тщательно подготовленную и планомерно выполнявшуюся работу японской разведки по организации на территории Советского Союза диверсионно-шпионских баз из числа харбинцев…

Приказываю:

С 1 октября 1937 года приступить к широкой операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности.

Аресту подлежат все харбинцы: а) изобличенные и подозреваемые в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности; б) бывшие белые, реэмигранты, как эмигрировавшие в годы Гражданской войны, так и военнослужащие разных белых формирований; в) бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, меньшевики и др.)… л) принимавшие китайское подданство, а затем переходившие в советское гражданство.

Аресты произвести в две очереди: а) в первую очередь арестовать всех харбинцев, работающих в НКВД, служащих в Красной Армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах всех других заводов, в электросиловом хозяйстве всех промпредприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности; б) во вторую очередь — всех остальных харбинцев, работающих в советских учреждениях, совхозах, колхозах и проч.

Следствие по делам арестованных харбинцев развернуть с таким расчетом, чтобы в кратчайший срок полностью разоблачить всех участников диверсионно-шпионских и террористических организаций и групп.

Выявляемую в процессе следствия харбинцев новую сеть шпионов, вредителей и диверсантов немедленно арестовывать.

Операцию закончить к 25 декабря 1937 года…»

Читаешь — и ощущение такое, что попал в кошмарный сон. Шпиономания, развившаяся до настоящей психической болезни. Приказ Ежова состоит из тринадцати пунктов, в каждом из которых казенным языком сформулирована история трагической болезни страны. Люди, после долгих мук и сомнений вернувшиеся на Родину, о которой десятилетиями грезили в чужой стране, объявлялись диверсантами, террористами, шпионами японской разведки и сотнями, тысячами погибали в лагерях строгого режима.

За что?

За любовь к своей стране, за желание служить ей верой и правдой до самого конца жизни.

Просто никто из них не мог и предположить, что конец этот окажется настолько близким…

Относительно Шанхая таких четких директив, вероятно, не было. Но для всего пространства, именуемого «русский» Китай, для этого острова Рассеяния, который на протяжении десятилетий казался таким непоколебимо-спокойным, наступили поистине роковые дни.

Трагедия заключалась в том, что люди настолько истосковались по Родине, настолько рвались туда, где они перестанут быть людьми второго сорта, что предпочитали не воспринимать всерьез даже достоверных слухов. Они как будто не хотели замечать того, что соотечественники воспринимают их как врагов, вредителей, что для солдат и офицеров Красной армии все они, попавшие в Китай в разное время, в силу разных обстоятельств (а многие ведь родились здесь!), представляют собой некую однородную массу — врагов, эмигрантов, предавших Родину, бежавших от нее вместе с белой армией.

К. Волкова в серии очерков «Люди и судьбы», опубликованных в газете «Русские в Китае», рассказывает историю юноши по имени Кирилл. Ему было 25 лет.