Повседневная жизнь сюрреалистов. 1917-1932

^{«Смерть Духа». Дж. дe Кирико. 1916 г}

^{Обложка книги Ж. Ваше «Письма с войны». 1919 г}

^{Жак Ваше}

^{Одно из писем Ж. Ваше}

^{Дада-3. Слева направо: Андре Бретон, Рене Илъсом, Луи Арагон (?), Поль Элюар в париках, с наклеенными усами и бородой. 1919 г. (?)}

^{Обложка журнала «Литература», издававшегося А. Бретоном, Л. Арагоном и Ф. Супо с 1919 по 1924 год}

^{Адриенна Монье}

^{А. Монье возле своего Дома друзей книги}

^{Андре Бретон}

^{«Изысканный труп»}

^{Сверху вниз рисовали: Гала Элюар, Валентина Гюго, Андре Бретон, Сальвадор Дали. Ок. 1930–1934 гг}

^{Автоматический рисунок. С. Дали. 1927 г}

^{Обложка третьего номера журнала «Дала». 1918 г.}

^{Тристан Тцара}

Международный конгресс дадаистов и конструктивистов в Веймаре. В центре: (целует руку) Тристан Тцара. 1922 г

^{Марсель Дюшан}

^{«Фонтан» (писсуар) Марселя Дюшана. 1917 г}

^{Обложка журнала «391}

^{Подставка для бутылок. 1914 г}

^{Ф. Пикабиа}

^{Франсис Пикабиа «Парад любви». Ф. Пикабиа. 1917 г}

^{Л. Арагон, П. Дерме, Т. Френкель, П. Элюар, К. Пансар, Т. Тцара, С. Арнольд, Ф. Супо, Ф. Пикабиа, Ж. Рибмон-Дессень, А. Бретон. 1920 г}

^{Обложка журнала «Бородатое сердце». 1922 г}

^{«Подарок»}

^{Фото Ман Рея. 1921 г}

^{Дадаисты. Слева направо: Ж. Кротти, (?), А. Бретон, Ж. Риго, П. Элюар, Ж. Рибмон-Дессень, Б. Пере, Т. Френкель, Л. Арагон, Т. Тцара, Ф. Супо. 1921 г}

^{Вечер дадаистов в зале Гаво 16 мая 1920 года}

^{Макс Эрнст. Фото Ман Рея 1920 г}

^{Гала и Сальвадор Дали. Фото Ман Рея. 1937 г}

^{Поль Элюар}

^{Нуш Элюар (Мария Бенц). Фото Ман Рея. 1928 г}

^{Сальвадор Дали, Гала, Поль и Нуш Элюар в Порт-Льигат. 1931 г}

^{«Комедия и трагедия». Дж. де Кирико. 1926 г}

Вот тогда-то инициативная группа «Литературы», гораздо более однородная и сплоченная, увлекаемая Бретоном, который с самого основания журнала действовал как настоящий стратег, оставит позади причуды Тцары и расчеты Пикабиа и заявит о себе, осознав свою самостоятельность.

Симона Кан и Жак Дусе

Бретон разрывался между потребностью творить и усилиями, чтобы остаться дадаистом, но тут возникло новое обстоятельство: его встреча с Симоной Кан, которая станет его женой. Его познакомили с ней в Люксембургском саду в июле, как раз перед отъездом в Лориан. Она была подругой невесты Теодора Френкеля. Воспоминания Симоны Кан об этой встрече многое проясняют: «Вы знаете, я не дадаистка, — сказала я ему сразу после знакомства. — Я тоже, — ответил он с той улыбкой, какой улыбался всю жизнь, когда не хотел распространяться о каком-либо положении своей доктрины».

Симоне Кан было 23 года. Она интересовалась авангардом и знала о «Литературе». Она видела фестиваль дадаистов в зале Гаво и нашла его «грубым и жалким, причем одно делает другое непростительным». Можно понять, что в душе Бретона, вступившего с Симоной в нежную переписку, оживилось чувство, в котором он признавался Ривьеру в то переломное лето. Он писал Симоне: «Я уже не уверен, что дадаизм победит, даже когда переделываю его в себе». На одной дошедшей до нас фотографии Андре Бретон, этакий щеголь в галстуке, жестком воротничке, гетрах, с платочком в нагрудном кармане, стоит, опираясь на трость, в Саргемине между Симоной и ее кузиной Денизой Леви; последняя вскоре станет музой множества будущих сюрреалистов.