Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

Однажды писатели на несколько дней остались без связи с внешним миром. «„Пленение на Выгострове“… Иначе я затрудняюсь назвать наше трехдневное пребывание в этой деревушке. Ни почты, ни телеграфа. Связь для нас со всем миром была порвана. Стало понятно, почему она называется островом: мы жили отрезанными ото всего. До нас доходили только какие-то слухи, притом самые разноречивые. Ждали как будто парохода, но суда проходили. Однако мы не были на станции, это не была даже пристань. Жили в двух домах. В одном спали на полу, — было просторно, чисто, светло. Громадная лампа, рассчитанная на какой-то зал, свешиваясь с низкого потолка, была постоянной угрозой для писательских голов. Ее мы называли Дамокловой лампой, ибо она угрожала не менее меча зазевавшемуся. Она прекрасно освещала пол, на котором мы спали. Почему-то питаться ходили в другой дом, в котором не было никакого места. Там было темно, тесно и пахуче. Детей было больше, чем окон, которые никогда не открывались. Самый маленький страдал от дизентерии и вскоре после нашего отъезда умер».

В конце концов, когда писатели увидели подъем «Садко», у них уже и без того было множество впечатлений.

Примерно в это же время по инициативе М. Горького была организована поездка на Беломорско-Балтийский канал. Официально он был открыт 5 августа 1933 года, и первыми там побывали государственные руководители во главе с И. Сталиным. Среди участников церемонии открытия были К. Ворошилов, С. Киров и высокие чины ОГТТУ. Писатели отправились на канал спустя всего лишь полмесяца после этого события.

Организаторы поездки, безусловно, преследовали пропагандистские цели. На Запад все упорнее проникали слухи об огромной сети ГУЛАГа в СССР, население страны тоже замечало массовые аресты. Необходимо было объяснить суть советской пенитенциарной системы, показать, что она не только поставщик дешевой рабочей силы, способной за короткие сроки решать масштабные задачи, но еще и инструмент «перековки» социально чуждых элементов.

Вечером перед поездкой литераторов собрали в Доме советских писателей. А после соответствующих наставлений руководящих работников все 120 участников поездки прямо оттуда отправились на вокзал.

Писателей хорошо «подкормили» — поездка была организована на высшем уровне. Читая свидетельства очевидца, невольно вспоминаешь, что дело происходило во время жесточайшего голода на Украине.

А. Авдеенко вспоминает: «С той минуты, как мы стали гостями чекистов, для нас начался коммунизм. Едим и пьем по потребностям, ни за что не платим. Копченые колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Шоколад. Вина. Коньяк»^[240]

.

На поезде литераторов доставили в Ленинград. После завтрака на открытых интуристовских «линкольнах» они поехали осматривать город. В честь писателей был устроен банкет в гостинице «Астория». На столе стояли заливные осетры и поросята, нарезаны тёши семги, балыки, колбасы, ветчина, сыр. Из напитков подавали водку, вино, шампанское, нарзан, боржом. После перемены блюд подали «первое»: борщ, бульон, лапшу. Затем последовали еще несколько перемен: горячая, в белом соусе, свежая рыба, шашлык по-кавказски, отбивные по-киевски, кровавые куски мяса, бифштексы по-деревенски, жареные цыплята и индюшки. На десерт предложили мороженое и персики без косточек и кожуры.

Во время путешествия писатели выпускали стенную газету «За душевное слово». Редакторами были Архангельский, Безыменский, Александрович и Исбах, художниками — Кукрыниксы, сотрудниками — все желающие.

Вот несколько образчиков шуток из стенгазеты:

— Л. Леоновым сдан в ГИХЛ, «Молодую гвардию», «Сов-литературу» и МТП роман-эпопея «Каналъчуки»;

— Габрилович заканчивает повесть о Бел-Бал. канале — «И я там был»;

— В. Инбер по заданию Немировича-Данченко пишет либретто оперы «Каналъчики граненые»;

— Взирая на карельские граниты, старайся не думать о своем памятнике.

На Беломорском на каналеСто тысяч бревен мы вогнали.А Безыменский — дайте срок —Напишет столько ж тысяч строк.

И. Кулик