Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Впрочем, запрещать въезд в страну и объявлять иностранцев нежелательными персонами — это прерогатива компетентных властей этой страны. Я не держу зла на датчан, тем более чисто формально у них имелся повод для того, чтобы оградить датское общество от моего нежелательного присутствия.

Всем, кому я должен, того прощаю!

Память все-таки изменяет с годами, и за давностью лет она, вероятно, утратила многое из того, что мне довелось пережить, увидеть и услышать двадцать с лишним лет тому назад. Забываются фамилии и имена, становятся расплывчатыми события, но самое главное, кажется, осталось со мной.

Человеку свойственно окрашивать в розовые тона свое прошлое. Не являюсь исключением из этого правила и я.

Дания вызывает в моей памяти самые добрые чувства.

Прощай, Дания!

НЕЛЕГАЛЫ

— Я не то, что вы предполагаете, я не француз Дефорж я Дубровский.

А. С. Пушкин. Дубровский

На Парижской сессии Генеральной ассамблеи ООН, проходившей в ноябре 1951 года, страны Запада протащили в повестку дня вопрос о судьбе греческих детей, «похищенных и насильно увезенных» за «железный занавес». В Греции только что закончилась гражданская война, в которой левые силы потерпели поражение. Дети погибших и попавших в тюрьмы коммунистов и социалистов, как и десять лет назад в Испании, остались беспризорными, и они были вывезены в СССР, Румынию, Болгарию и другие социалистические страны. Запад использовал любой повод для нанесения ущерба своему идеологическому противнику.

Американцам нужно было продемонстрировать единство капиталистического лагеря по этому вопросу, и они употребили все рычаги, чтобы это единство на сессии продемонстрировать. Среди выступавших на сессии был и член делегации Коста-Рики, посол этой страны в Италии. Регламентом сессии послу обводилось десять минут. В его речи было все — и тезисы о гуманизме, и трогательные слова о детях как будущем человечества; он цитировал древнегреческих классиков, ссылался на Библию, впадал то в пафос, то в скорбь, — но не прозвучало ни одного слова осуждения Советского Союза. Все скучали, скучал и глава советской делегации Вышинский.

На следующей неделе, когда дебаты подходили к концу, взял слово Вышинский. Он сказал:

— Пришлось мне выслушать выступление одного латиноамериканского делегата. Не скрою, по части красноречия он достиг больших высот, но как политик он — пустышка. Это просто болтун, и место ему не здесь, на этом представительном форуме, а в цирке.

Формально Вышинский был конечно же прав — выступление этого делегата на самом деле было в высшей мере бессодержательным и не по делу. Но знал бы он, что в роли «пустышки» выступал наш нелегал Григулевич Й. Р., имевший оперативный псевдоним Макс, и что как советский гражданин он не мог допустить, чтобы в своем вынужденном выступлении с высокой трибуны ООН нанести урон родине. Вынужденном, ибо его к этому обязывали прикрытие и «просьба» госсекретаря США Дина Ачесона.

Нелегальная разведка возникла в незапамятные времена. Не всегда соглядатаям удавалось разузнать требуемое в своем собственном обличье, и тогда прибегали к маскировке, разведчики выдавали себя за другое лицо — лучше всего за соплеменника того государства, у которого надлежало выкрасть тайну. Наша древняя история не донесла на этот счет каких-то недвусмысленных фактов, но в новой и новейшей истории примеров этому достаточно. В 1898 году под видом кавказского купца Магомета Хасано-ва в Индию с разведывательным заданием поехал есаул Уральского казачьего войска Давид Иванович Ливкин. А в 1904 году на Тибет отправился подъесаул Войска Донского Н. Э. Уланов со своим заместителем ламой Ульяновым. Они возглавили группу «буддийских монахов», совершавших паломничество в Лхасу. В подготовке разведгруппы участвовал военный министр Куропаткин, который для зашифровки операции дал указание отправить Уланова в отставку.

Но наибольшее развитие российской (советской) нелегальной разведки происходило в двадцатом веке. Дополнительными причинами к этому послужили международная дипломатическая изоляция и блокада Советской России. Не имея в разведываемых странах своих официальных представительств, следовательно, не располагая базой для работы легальной разведки, Москва была вынуждена прибегать к иным формам разведывательной деятельности и успешно осуществляла это на практике. Нелегалы легко преодолевали выставляемые контрразведывательные кордоны и препоны, проникали в разведываемые страны под видом дружественных иностранцев и снабжали советское правительство необходимой информацией. Необходимость, согласно английской поговорке, является матерью всех изобретений.