Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Итак, епископы стали первой жертвой датского меча. За ними последовали остальные, запертые в башне. Всем отрубали головы. Казнь проходила на Большой площади перед ратушей — на месте казни позднее воздвигли Биржу. К месту казни волокли людей из города, их арестовывали на дому. Всего Кристьян II загубил 82 души. Кровь текла ручьями, а трупы казненных не убирали до субботы.

Некоторые историки склонны во всем считать виноватым епископа Тролле, пытавшегося защитить свое имущество и жизнь от посягательств Молодого Стюре. Другие винят во всем датского короля, который воспользовался жалобой Тролле для сведения счетов с партией Молодого Стюре. Король вошел в шведскую историю под именем Кристьяна Кровавого.[55]

Шведская столица разделена на две половины: южную и северную. Посередине находится озеро Мэларен. Обе части города соединяются тремя мостовыми артериями: одна проходит через острова Малый и Большой Эссинген, вторая называется Западным мостом, а третья — целая система мостов — проходит через Старый город к Седермальму. Это придает Стокгольму исключительно живописный вид, но делает его весьма неудобным с оперативной точки зрения. Незаметное для всевидящего ока СЭПО перемещение из северной части столицы в южную и наоборот представляется довольно хлопотным предприятием.

Как многие столицы Скандинавии и Европы, Стокгольм включает в себя саму городскую коммуну с населением около 700 тысяч человек (т. н. Малый Стокгольм) и Большой Стокгольм с прилегающими коммунами Спонга, Соллентуна, Сульна и др. Окраины города возникали и создавались обычно на базе старых поселков. Как правило, они состоят из торгового центра, небольших административных блоков и жилых кварталов, застроенных преимущественно одноэтажными виллами. Причин для появления в этих районах у разведчика-дипломата практически нет, если с большой натяжкой не считать приемлемой легенду посещения торговых центров.

Одним словом, это не Копенгаген.

Вся деловая жизнь города сосредоточена в Норрмальме и Кунгсхольме, частично в Эстермальме, где традиционно располагаются жилища богатых и аристократических слоев города, а также Седермальме — пролетарском районе. Остров Лидинге, расположенный на северо-востоке столицы, тоже используется в основном в качестве спального района, его облюбовали представители нового поколения буржуазии и зажиточной интеллигенции. На острове находится знаменитый Миллесгорден — Сад Карла Миллеса, одного из самых талантливых шведских скульпторов, статуи которого поставлены чуть ли не в каждом городе Швеции.

…По прибытии в командировку я занял квартиру моего предшественника, находившуюся в северном пригороде Акалла, удаленном от центра более чем на 20 километров. Это было чрезвычайно неудобно со всех точек зрения, и главное неудобство состояло в несовместимости наших с женой режимов работы (ей приходилось ездить на работу в посольство в самое разное время дня и пристраивать ребенка либо в импровизированный детский сад, либо у знакомых)[56] и в проблеме с доставкой ее домой, когда я был занят оперативными делами в городе. Помучавшись почти два года, я наконец подобрал квартиру на Рерстрандсгатан, что на Санкт-Эриксплане, всего в двух километрах от улицы Ервелля.

Говорят, на Рерстрандсгатан когда-то у кого-то останавливался Ленин, но точно установить не удалось даже корреспонденту «Известий» Марату Зубко, специализировавшемуся на стокгольмской «лениниане». В те времена было весьма конъюнктурным делом собирать информацию об эксплуатации трудящегося населения Запада и о пребывании вождя мирового пролетариата в той или иной столице Европы. Повезло журналистам, аккредитованным в Стокгольме, Копенгагене, Хельсинки, Лондоне, Женеве! И как не повезло их коллегам, направленным в какие-нибудь захолустные Бамако, Лиму, Рио-де-Жанейро или Нью-Йорк! Ильич там побывать не успел.

Итак, первое сравнение Стокгольма с Копенгагеном было не в пользу первого.

Позже, спустя полтора-два года, я найду в Стокгольме свою прелесть и тоже полюблю его за удивительное сочетание камня и воды, которым так славится Петербург, за свежий воздух, обилие парков, скверов и рощ, обрамляющих его словно зеленое ожерелье, за неуловимей аромат старины, витающий в воздухе. Здесь все дышит величавым покоем, умиротворением и неторопливым течением жизни.

Выйди ранним утром на крутой берег Стадсгордена, с высоты которого откроется захватывающий дух вид на величественный ансамбль города, на распластанные по воде Соленого озера морские красавцы-теплоходы, на утопающий в розовой дымке Юргор-ден и вознесшуюся к самым облакам телебашню, вдохни глоток соленого морского воздуха — и твое сердце забьется в унисон песне морского бродяги и самого любимого в Швеции барда Эверта Тоба, и ты впервые пожалеешь о том, что бог не дал тебе крылья, как вон тем чайкам, парящим над городом, или на худой конец позавидуешь счастливчику Нильсу Хольгерссону, облетевшему всю матушку-Швецию верхом на гусе по имени Мартин.