Повстанец

Кажется, я переборщил. Альтуса считают самовлюбленным мерзавцем, бунтарем, а вот козлом его почему-то не считают. А зря, между прочим, так как в первую очередь он законченный козел. Был. Но от этого его сущность не изменилась, конечно, если есть загробная жизнь.

— Санис, а почему ты решил, что господин Альтус… э-э-э… был козлом? — решается осведомиться декан.

— А кем же еще? — У меня же возраст юношеского максимализма, вот и появился случай съехать с темы. — Кто, кроме козла, может переворот утворить?

Аргументация у меня на высшем уровне. Старшее поколение дружно начинает улыбаться и снисходительно на меня посматривать. Угроза разоблачения миновала, если она вообще была. Салус решает, что присутствие детей при взрослых разговорах становится неуместным, и нам предлагают пойти прогуляться. Мои друзья воспринимают эту идею с плохо скрытым ликованием, и я тоже изображаю, что без ума от такой перспективы.

Через несколько минут мы оказываемся во дворе и собираем импровизированный совет, чтобы решить, куда идти дальше. Так как мне откровенно все равно, то инициативу берет на себя Арнус. После нескольких минут пререканий вся компания жизнерадостно устремляется на территорию ближайшего детского садика. Правда, там обитает злобный сторож, но у нас с собой три бутылки вина, что придает нам смелости. Приключение обещает моим друзьям быть интересным, я по-прежнему изнываю от скуки. Хотя академический интерес на тему «Как поведет себя организм под воздействием алкоголя?» присутствует.

Ограда преодолена, и мы, воровато оглянувшись, усаживаемся в одной из беседок. Арнус берет в руки первую бутылку, долго с ней возится, но эффекта это не дает. В конце концов мне надоедает ждать. Я отбираю у Арнуса пузатый сосуд, достаю нож и быстро срезаю пластиковую пробку. Из бутылки тут же разносится омерзительный запах дешевого плодово-ягодного вина, который мои товарищи вдыхают как изысканнейший аромат. Со временем для некоторых из них это пойло будет ассоциироваться с воспоминаниями детства, для других станет частью ежедневного рациона, для третьих — признаком моральной деградации. И эти последние будут смотреть на людей, пьющих такую бормотуху, с нескрываемым презрением. Но это все потом. А пока все с жадностью уставились на вожделенную бутылку.

— Ну, за меня, любимого, и за мой день рождения! — громко говорю я и делаю глоток. Вкус у пойла оказался именно таким мерзким, как я и ожидал. За десятилетия, с того момента, как я пробовал последний раз подобную дрянь, вкусовые качества ничуть не изменились. Какая гадость! Меня аж передернуло, но пора передавать бутылку по кругу — пусть остальные тоже отведают этой тараканьей отравы, не одному же мне страдать.

Я смотрю, как бутылка медленно переходит из рук в руки и по мере ее движения кривятся физиономии. Да, крайне сомнительное удовольствие в питии такого вина. Зато сегодня многие из нашей компании впервые попробовали алкоголь. Надеюсь, что большинству станет очень плохо и выработается стойкое отвращение к вину. Но знаю, что будет наоборот. Запретный плод, как говорится. Кстати, а что мы такое пьем? Бутылка как раз добирается до меня, и я поворачиваю ее этикеткой к себе. На этикетке изображен фужер, в который погружен апельсин. Ни фига себе! Апельсиновое вино? Это что-то новенькое. Но почему такой мерзко-знакомый вкус? А, вот оно что! На этикетке чуть ниже идет надпись золотистыми буквами: «Солнце в бокале». Теперь все понятно, никаких апельсинов там никогда не было. Это, оказывается, солнце так выглядит. Ну, если пить такую бормотуху, то солнце и с пятак показаться может. Пока я разглядываю бутылку, мои компатриоты начинают проявлять явные признаки нетерпения. Сомневаюсь, что им понравилось, но неписаные правила поведения требуют это изобразить. Вот они и стараются как могут. Получается посредственно, но громко.

— Санис! Не задерживай, всем же хочется!

Ни черта вам не хочется. С отвращением делаю еще один глоток и передаю бутылку дальше. Омерзительное пойло дает крайне неприятное опьянение. Вместо расслабления и легкой эйфории получается какое-то озлобление. Терпеть не могу такое!

Кто-то толкает меня в бок. Оборачиваюсь. Это Арнус. Естественно, бутылку открыть он не в состоянии. Машинально лезу за ножом, и рука промахивается мимо кармана. Ба, так я пьян. Всего от нескольких глотков паршивого вина. Что же будет дальше? Откупориваю вторую бутылку и передаю ее Арнусу.

Попойка сопляков в полном разгаре, так что со стороны мы должны представлять довольно противное зрелище. Разговоры идут ни о чем, а языки уже начали заплетаться. Скука наваливается на меня с новой силой. Неужели все это так и будет продолжаться? Изо дня в день и из года в год я буду наблюдать что-то подобное, а потом… А что потом? Институт, где преподает мой приемный отец Алус? Или опять академия? Опять наряды, опять залеты, опять…

— Ну и собачье же у тебя имя, Санис!