Повстанец

Он молча кивает и переключает передачу. Грузовик трогается. Я смотрю на дорогу: полицейскую машину уже откатили с проезжей части и толкают к оврагу. Почти сразу мы поворачиваем направо, и место моего преступления скрывается с глаз.

До восхода остались считанные минуты. Небо уже посветлело и готово принять нарождающееся солнце. Все еще прохладно, но я привык мерзнуть этой ночью. Благо не долго осталось: сейчас здесь будет очень жарко.

Подъем в части должен производиться в шесть тридцать, а сейчас пять пятнадцать. Таким образом, у меня есть в запасе около часа, чтобы захватить этот чертов склад.

Мои бойцы нервно зевают и до боли в руках сжимают новенькие автоматы. Ничего, пусть привыкают. Им с этим оружием еще не один день придется бегать. И стрелять из него тоже придется… Сейчас, в свете нарождающегося дня, наша авантюра кажется мне форменным безумством. Дети с оружием. Дети. На что мы надеемся? Ведь как только станет понятно, что происходит, на нас выпустят профессиональную армию. Я знаю, что там служат мальчишки, которые всего на несколько лет старше моих подчиненных, но там же служат и опытные офицеры, а вот эти смогут организовать мальчишек и повести в бой. Не могу сказать, что у меня не хватит знаний для такого же действа, но ведь среди нас опытных военных полтора десятка. И перебить эти самые полтора десятка ничего не стоит. Точечными ударами, так сказать. Что тогда случится со всеми этими детьми? Ведь у них может не хватить ума тут же сдаться. Напротив — могут попытаться продолжить начатое дело. За павших товарищей отомстить, так сказать. И на ком тогда будет вся ответственность за то, что их передавят, как тараканов? На мне. И на мне подобных. Впрочем, тогда мне уже будет все равно. Или не будет, но с того света еще никто не возвращался, чтобы рассказать, как там смотрят на наши поступки.

— Господин командор!

— Чего тебе?

— А когда…

— Отставить, — шикаю я на не в меру разговорчивого мальчишку. — Приказ будет отдан своевременно. Предыдущий приказ наблюдать за противником еще никто не отменял!

Действительно — чего я тяну резину? Детям уже не терпится помахать оружием. А меня поджимает время. Пора начинать. Боги, что я делаю?

— Приготовиться! Сначала вхожу в КПП я. За мной следует первое отделение. Дальше — согласно полученным инструкциям. Вопросы есть?

Отрицательно качают головами. Ну и черт с ними. Пора выдвигаться. Сбрасываю на землю плащ-палатку и под прикрытием кустов подбегаю к забору. Вот он: бетонный, шершавый, холодный, с множеством мелких выбоин. Сколько же подкованных солдатских сапог бились об него в этом месте, когда их хозяева возвращались из самоволки?

Стараюсь прижаться к забору как можно ближе и начинаю осторожно продвигаться в сторону КПП. Вот уже видна обшарпанная дверь. Теперь нужно успокоиться. Черт! Как же сердце колотится-то… О чем это я? Ага! Полностью успокоиться. Я сейчас подползу к двери, благо нижняя ее часть металлическая и меня никто не сможет увидеть, а потом тихонько попробую ее открыть. Если дверь открывается — тогда полный порядок. Если нет — тогда придется стрелять в засов. И очень хорошо, если я угадаю, где он, этот самый засов, находится.

Дверь подалась сразу. Хорошо. Разгильдяи даже не заперли ее на ночь. Вот за это они сейчас и поплатятся: любая халатность должна быть наказана. И если в качестве карающей десницы выступлю я, то от этого она, десница, не станет менее строгой.

Отползаю назад и замираю. Мне очень не хочется сейчас врываться на КПП и убивать этих мальчишек. Знаю, что с ними должен находиться еще и офицер, но мальчишки… Ко всем чертям! Хватит ныть! Ты сегодня уже убил человека. И ничего. Даже не поморщился, а тут решил философию развести? Твои бойцы, между прочим, сейчас на тебя смотрят. Смотрят и уже подумывают о том, что командир уже тривиально сдрейфил. Пора что-то делать, иначе…

Резко поднимаюсь на ноги. Секунда — и я у двери. Распахиваю ее правой рукой. В левой уже взведенный «люгер» с глушителем. Сегодня я почему-то решил взять именно его. Да он тяжел, и отдача у него сильнее, чем у «вальтера», но точность боя намного выше. Кроме того, я всегда тяготел именно к этому пистолету. Пожалуй, даже не смогу объяснить почему.

Взгляд влево — окно, выходящее к воротам, но изнутри. Никого. Теперь вправо. Вот они: четверо солдат и офицер. О чем-то разговаривают, сгрудившись у стола. Похоже, что один из них что-то рассказывает остальным. Нас разделяет только стекло. Поднимаю руку с пистолетом на уровень глаз и нажимаю на спусковой крючок. Выстрела нет. Есть сухой щелчок. Осечка! Дерьмо собачье! Судорожно передергиваю затвор, бракованный патрон летит вправо и ударяется о стекло. Головы пяти человек повернуты ко мне. В глазах удивление. Они еще ничего не поняли. Опять вскидываю руку и стреляю. На этот раз к звуку щелкнувшего затвора добавляется легкий свист глушителя. Стекло со звоном разбивается. Один из солдат бросается к автомату. Выстрел. Мальчишка падает на пол с простреленной головой. Я редко промахиваюсь в закрытом помещении.