Поздний бунт. Андрей Старицкий.

- Мыслим послать по твоему слову, государь, полки из Вязьмы, где стоят полки воеводы князя Василия Шуйского, и из Великих Лук, где стоит с полками воевода князь Ростовский. Оттуда же пару полков перебросим в Опочку уже теперь. Обоз пошлем с огнезапасом. Все остальное - на плечи твоего наместника Сабурова.

- Воеводы достойные, да и меры твои заслуживают одобрения. Нынче же шли гонцов с моим словом.

- Все уже предупреждены.

- Ишь ты, прытко.

Не понятно, одобрил ли спешность дьяка царь или осудил хоть и малое, но самовольство, ведь гонцы были посланы без его согласия. Дьяк же сделал вид, будто похвалили его за расторопность, поэтому заверил:

- Начистим зубы, государь, ляхам и литве.

- Не спеши. Опочка - слабая крепость. Стены не каменные. Городня. Она не выдержит ядер осадных пушек.

- Стены, может быть, и не надежны, но там сотник твой, государь, не дрогнет. Я верю в него.

- Поживем - увидим. Не станем, однако, терять надежды. Главное - с помощью не припоздниться.

- Все просчитаем. Все предусмотрим.

- Хорошо. Стало быть, с одним вопросом покончено. Продолжай, князь Андрей, свое слово дальше.

Не упуская ничего, повторил князь Андрей Старицкий услышанное от Михаила Глинского, удивив дьяка Посольского приказа и глубоким знанием дел в Европе, и осведомленностью о междоусобной борьбе королевских семей. Дьяк готов был поклясться, что предлагаемое царевым братом взято у кого-то взаймы, пытался даже вычислить, кто из подьячих его приказа мог снабдить Старицкого столь обширными сведениями, но его размышления прервал Василий Иванович:

- Как, Посольский приказ? Принимаемо ли?

- Разве мудрое слово может стать неприемлемым?

- Не оценки сказанного моим братом спрашиваю! Я оценил их сам еще накануне, когда он поделился своими соображениями со мной. Я хочу знать, успеем ли мы обменяться посольствами до приезда к нам барона Герберштейна? Да и посольства польского короля?

- Успеем, если поспешим. Из чего я исхожу? Барон тронется к нам, проведя пару месяцев в Польше. Делать ему там так долго нечего, но он намеренно потянет время, дабы потом сказать тебе, государь, сколь трудно велись переговоры с Сигизмундом и что только благодаря его усилиям удалось склонить короля на кое-какие уступки. Конечно, уступки мелкие, но он выпялит их куда выше бугра. Посольский приказ нынче же подготовит предложения о наступательном союзе против Польши и Литвы с великим магистром Тевтонского ордена с бароном Альбертом Бранденбургским, а с Христианом Вторым еще и против Швеции. Христин Второй, как верно сказал Андрей Иванович, более всего опасается Швеции и пойдет с нами против Польши, если мы обяжемся тревожить Швецию. Особенно когда она станет притеснять Данию.

- Кого предложишь в послы?

- В Копенгаген - дворянина Микулина, он - моя правая рука. В Кенигсберг - дворянина Загряжского.

- Не послать ли над ними бояр думных? Чтоб по-знатней посольство.

- Думаю, нет в том необходимости. Нужно им показать, государь, что не ты имеешь большую нужду в договоре, а в первую голову они. Да и в самом деле, союзы им выгоднее, чем нам. Пошлешь князей, а тем более из бояр думских, иначе все будет выглядеть в их глазах, и они потребуют для себя больших выгод. Приемлемо ли подобное для тебя, государь?

- Разумно. Принимаю. Готовь посольства. Спешно. И чтоб необременительные. Подарки Христиану Второму и барону Альбрехту упаковать во вьюки. Повозок вообще не брать.

- Это вдвое, а то и втрое ускорит движение.

- Подумай еще и о том, как наши тайные союзы станут известны и барону Герберштейну, и королю Сигизмунду. Так все обставь, чтоб уши не торчали.

- Сделаю. Комар носа не подточит.

Свое слово дьяк Посольского приказа сдержал. До выезда в Россию барона Герберштейна обменяться клятвенными грамотами с великим магистром Тевтонского ордена успели. Только с датскими послами случилась заминка, и тогда по совету дьяка Василий Иванович повелел приставам, выделенным для встречи императорского посольства, тянуть время. Каким образом? Делать долгие остановки под предлогом усталости лошадей, нуждающихся в добром отдыхе. Для передвижения выбирать лесные дороги, на которых не слишком разбежишься, а к речкам посольство выводить туда, где нет мостов. Наводить же мосты для переправы не проявляя прыти. Вернее, мельтешить, но без толку. Пусть думают, что у нас нет порядка, нет должной повинности у села, а сами селяне ленивы и неповоротливы. У России не убудет от такого умозаключения иноземцев.

- Вы должны так подгадать, - поучал Василий Иванович приставов, - чтобы под Вязьмой или Волоколамском пересеклись пути барона и датских послов, которые станут возвращаться домой после моего приема. Их общения между собой лучше не допустить, а барону, вроде по установившейся дружбе, шепнуть, что, дескать, с Данией заключен договор против Швеции и Польши с Литвой. Очень важно для державы моей, чтобы вы не оплошали.

- Не оплошаем, государь. Наизнанку вывернемся, стараясь угодить посольству, особенно барону, но мы ж не виноваты, что людишки ленивы и не умеют ловко что-либо делать.