Поздний бунт. Андрей Старицкий.

Начали готовиться к взятию города. Но не строили туров, а лишь сбивали лестницы и большие деревянные щиты, чтобы у подножия лестниц ими могли прикрываться мечебитцы; И еще в каждом полку заваривали по несколько бочек хмельного меда. Кроме всего прочего, конные отряды разъехались по ближним и дальним селам, чтобы похватать все, что мычит, мекает, кудахчет и крякает, - к миру готовились более старательно, чем к бою. Увы, захваченные мыслью, как бы взбодрить ратников перед наступлением на город, воеводы не замечали подобного перекоса.

В городе же гадали: будет ли осада или будут брать его с ходу. Пушки лениво стреляли поверх стен, ибо пытаться проломить их ядрами было бессмысленно. Толстенные стены из-обожженного кирпича, уложенного на известковой смеси, без ущерба отплевывали ядра, от которых оставались только едва заметные оспины. Пожары, возникающие в расположенных близко от стен домах, горожане тушили дружно, а если в кого Попадало шальное ядро, спешно хоронили, чтобы, не дай Бог, не начался мор. Шла обычная жизнь осажденного города.

Те, кто не единожды пережил и осады, и бой за город, со знанием дела заявляли:

- Пока не сладят туры да не начнут двигать их под стены, наступления не жди.

Вот в одну из ночей в станах русских полков началось что-то необычное: запылало множество костров и повеяло оттуда жареным на вертелах мясом, вскоре веселье, явно хмельное, начало быстро набирать силу. Наблюдатели, бдившие на стенах, донесли об этом своим командирам, те поспешили с докладами еще выше и, наконец, разбудили воеводу Сологуба.

- Гвалт хмельной в станах московских полков. С чего бы это?

У воеводы был ясный ответ на подобный вопрос. Он, быстро одеваясь, одновременно распоряжался:

- Жолнеров поднять на рассвете. Покормить сытно, подбодрив еще чаркой-другой вина. Чтобы хмель на хмель пошел. К кострищам под котлами с водой и бочками со смолой приставить горожан. Силком заставить, если кто не изъявит доброй воли. Пушки изготовить для стрельбы дробью. Особенно в стрельнях подошвенного боя. Но щиты, их прикрывающие, не оттаскивать до самого последнего момента. Подпустить нападающих под самые стены, а уж тогда ударить в упор из всех стволов.

- Ты так уверенно говоришь, воевода, словно с тобой сам русский великий князь держал совет о начале боя.

- Посоветовался или нет, а исполнять мои приказы быстро и со всем старанием, - буркнул Сологуб, - если не хотите оказаться в плену у московского царя или сложить не умеющие предвидеть опасность головы на крепостных стенах.

Вот так развивались события. Пока мечебитцы в русском стане возбуждали себя хмельным бахвальством, предрекая себе легкую победу, жолнеры в полной тишине готовились отбивать нападение противника. Тайно готовились. Боясь малейшей неосторожности, малейшего шума.

Смоленск будто спал безмятежным сном, только на стенах торчали едва различимые силуэты жолнеров-наблюдателей. Эта видимая безмятежность еще более раззадоривала готовившихся к взятию города воинов.

- Приставим лестницы едва забрезжит рассвет и - на стену!

- Пойдет потеха! Раззудись плечо!

- Надо бы воеводам подсказать, чтобы барабаны да сопелки помалкивали. Исподтишка подступить - оно куда как ловчее будет.

- Иль воеводы имеют головы хуже твоей?

- Может, не хуже, но подсказка помехой не станет. Невдомек было мудрому ратнику, что они своим гвалтом давно уже разбудили город, который спешно готовится к встрече.

До самого предрассветья хлебали ратники хмельной мед, заедая сочным мясом и ожидая приказа, когда же он прозвучал, темной саранчовой волной с лестницами на плечах, особо не заботясь о щитах, двинулась рать к стенам Смоленска.

Шли молча, только изредка разрывал тишину пьяный упрек сбившему ногу товарищу, отчего лестница дергалась на плечах.

Вот и стена. Тихо-тихо. Подозрительно тихо. Кажется наступающим, что жолнеры-наблюдатели ничего подозрительного не заметили, не услышали и пьяных возгласов. Никого, однако, такая тишина не насторожила. Сгрудились ратники под стенами, начали поднимать лестницы. Еще немного, и они окажутся на стенах. Сбросить ротозеев-наблюдателей - это ведь раз плюнуть.

Ошалело громыхнул тугой воздух, разя дробью мечебитцев, уже ощущающих себя в городе. В упор бьют пушки подошвенного боя, а со стен пухают рушницы, частым дождем сыплются стрелы.

Говорят, пьяному море по колено. Вполне возможно, что это именно так, но когда ратники увидели, как снопами валятся их сотоварищи, не успевшие даже подставить к стене лестницы, хмель из их голов в один миг улетучился.

Не все отхлынули от стен в ужасе. Кто-то, прижавшись к матушке-земле, пополз от стены, но часть храбрецов и опытных ратников полезла по лестницам вверх, видя в том один из выходов. Это подхлестнуло струсивших, и они вернулись, прорываясь сквозь свинцовый секущий дождь, полезли муравьиными цепочками вверх. Когда же до зубастого верха оставалось всего ничего, на головы наступающих посыпались камни, полились кипяток и смола, хоть не совсем еще горячая, но оттого более липкая, сковывающая движения.