Пожиратель пространства

Некий инстинкт заставил меня отклониться в сторону, и кулак Сола, летящий в моё лицо с намерением как минимум сломать челюсть, просвистел мимо. Следующий, нанесённый почти без интервала, удар субкарго был более точен.

Меня отбросило в нишу для транспортёров. Не удержавшись на ногах, я рухнул на жёсткое сиденье одноместной машины и почувствовал на губах тёплую влагу, сочащуюся из носа. Кровь капала на мои светло-серые, совсем новенькие брюки, и оставляла на них алые пятна. Я зажал ноздри большим и указательным пальцами правой руки, а левую поднял вверх, то ли капитулируя, то ли взывая к справедливости. Сол остановился и, сняв шапку, почесал макушку, словно размышляя по поводу моей дальнейшей судьбы. Мне неожиданно вспомнилось наше с Фаном путешествие по кораблю к Малому Полигону, в самый первый день моего пребывания на борту. Я склонился над решёточкой аудиодетектора и едва слышно прошептал:

— Ходовая-три. Самый полный вперёд…

Когда транспортёр, мгновенно набрав скорость, вылетел из ниши, я, выставив перед собой ногу, обутую в большой лесорубский ботинок, послал Сола в нокдаун. Подошва ботинка угодила ему в область живота и причинила, судя по сдавленному вскрику, сильную, резкую боль, несмотря на отлично накачанные мышцы его брюшного пресса. Отъехав метров на сто, я приказал транспортёру остановиться.

Только тут до меня дошло, чтО я сделал… сумел сделать, пся крев! Оставив транспортёр, я пешим ходом вернулся к месту стычки… И в этот момент в коридоре погас свет… Мощнейший удар в переднюю часть голени сбил меня с ног, сильнейшая боль заставила судорожно глотать воздух, подобно выброшенной на берег рыбе. Но лежать довелось мне совсем недолго: крепкая, сильная рука, хватанув меня за пиджак, поставила на ноги. Вслед за этим на меня обрушились три удара: первый — по лицу (вывих челюсти), второй — в грудь (поломанное ребро?), третий — по почкам (у-у-у-у-у как больно!)…

Я, уподобясь срубленному дереву, рухнул на пол.

— Сеть, можешь включать. — Вслед за этими словами, произнесёнными голосом стэпняка, зажёгся свет. — Тити, тебя пациент возле центральной ходовой дожидается, — добавил Сол. И мне: — Я сегодня к тебе добрый, дхорр подери, почти как Биг Босс. Твоё счастье, яйцеголовый, с неправильной ноги утром встал. Совет на будущее: не доставай. Иногда я встаю с правильной ноги.

Тити явилась, как только за Солом закрылся люк, ведущий в центральную ходовую рубку. Девушка находилась поблизости, в фармацевтической лаборатории, и поэтому не воспользовалась транспортёром. Чуть запыхавшаяся, раскрасневшаяся, она склонилась надо мной. Быстро-быстро пробежала ладонями по всему телу, определяя, где болит и почему.

— Спокойно. Боль уходит, Энчи. — Она произносила «дж» как «ч», что ассоциативно вызывало во мне странное умиление: из двух девушек, в которых я был влюблён, одна, Марыся, картавила, а вторая, Гальшка, все «ж» и «ш» переиначивала в «ф». Настуся говорила чисто, но (а может, поэтому?) я никогда не был в неё влюблён, хотя доверял ей и поверял намного больше, чем Марысе и Гальшке.

— Спокойно, Энчи. Следи за моей рукой. — Тити совершала над моей головой круговые, изредка очень быстрые, изредка очень медленные, плавные движения. Спустя какое-то время движения руки превратились во вращающийся радужный шар, от которого невозможно было отвести взгляд. Я зачарованно следил за ним и даже не ощутил, как Тити вправила вывихнутую сукиным сыном Боем челюсть. Это напоминало наркотическое видение: ореол света, окружавший шар, мерцал — темнел, обнаруживая за собой бездонность, и светлел, нестерпимо ярко лучась; вращающийся шар цвёл причудливыми, вычурными цветами, перетекавшими один в другой.

— Всё. Вставай. Слабенький ты… Восприимчивый, я имела в виду, — попыталась сохранить моё мужское достоинство чуткая Тити. — Восприимчивый к внушению. Таким, как ты, даже аудиОтики противопоказаны. — Я промычал что-то нечленораздельное в своё оправдание. — Не вздумай слушать их никогда! Тебе и пяти минут хватит!

Затем она помогла мне подняться.

— Идём, умоешься.

Я, опираясь на плечо маленькой Тити, проследовал в ванную комнату, оборудованную согласно титанически-ностальгическим запросам выросшего на островном мире Кэпа Йо. Это было огромное по площади помещение с потолком, взметнувшимся вверх чуть ли не на десять метров. В правом дальнем углу располагался глубокий бассейн с заякорённым в центре плавающим островком — грубый ремесленнический муляж фрагмента поверхности родной для капитана Йо планеты Новисад. Чуть левее бассейна располагались в ряд три ванны-джакузи. За ними — ванна обыкновенная. Ближе к выходу имелись несколько душевых и умывальников различных конструкций, приспособленных для различных типов разумных; обеспечивались потребности всех существ, нуждающихся в умывании и подмывании.