Пожиратели света и тьмы

Эхомба и Симна взяли концы лиан и потянули – пузырь не шелохнулся. И только когда к ним с недовольным видом присоединился Алита, сжав веревку в пасти, пузырь сдвинулся с места. Затем, набрав скорость, он пошел легче, и его мог вести один человек.

– Вот и все! – объявил Эхомба. – Теперь можно будет пить вдоволь, и никакая пустыня нам не страшна.

– Пить вдоволь! – воскликнул Симна. – Клянусь Году, да нам ванны принимать можно!

Эхомба кинул на товарища косой взгляд.

– Ты будешь принимать ванны в собственной питьевой воде?

Северянин искренне удивился.

– Конечно. А почему нет?

– Действительно, почему нет? – поддержал его Алита. Это был первый случай, когда он хоть в чем-то согласился с Симной.

Эхомба покачал головой.

– Воистину, цивилизация и цивилизованное поведение – понятия относительные.

– Просто наши обычаи сильно разнятся, Этиоль. – Симна похлопал друга по спине и в который раз удивился сухости кожи пастуха. Независимо от времени суток и температуры Эхомба никогда не потел. – Если тебе неприятно, я обещаю не принимать ванны. Хорошо?

– Был бы очень тебе благодарен.

Как и другие путники, Этиоль получал удовольствие от ходьбы. Впервые за много дней под ногами ощущалась не хлюпающая жижа, а твердая сухая земля.

Барханы стали укрупняться, их вершины росли с каждым часом и вскоре достигли сотни метров в высоту. Теперь было легче отыскать затененное, чуть более прохладное место, по которому и шагать было приятнее, тем более что здесь гуще росли кустарники и невысокие деревца.

Наряду со знакомыми кривыми деревьями с мелкими жесткими листьями и зеленого цвета корой Эхомба и его спутники приметили не встречавшиеся им прежде виды кактусов и другие диковинные растения. Некоторые обладали колючками, похожими на рыболовные крючки, другие обросли острыми частыми шипами, чем-то напоминавшими шевелюру ржавого оттенка. Спутники обходили их стороной, опасаясь порвать оболочку водяного пузыря. Эхомба по собственному опыту знал, что подобные растения опасны не только своими режущими и колющими отростками, но порой содержат в себе яд.

Между тем весь день в небе кружили мелкие длинноклювые драконы. Они голосили так отчаянно, словно пытались докричаться до самых дальних собратьев. Вот где было раздолье этим неумелым летунам – горячий воздух, бурно и зримо поднимавшийся от земли, бил в перепончатые крылья и помогал удерживаться в воздухе.

Симна ибн Синд и Алита брели вслед за Эхомбой, иногда о чем-то говорили, иногда надолго замолкали.

Странная сложилась компания, подумал пастух. Никто из них не желал оказаться здесь. Я, Этиоль Эхомба, тоже не исключение. Разве плохо мне было в родной деревне, в кругу семьи? Алита наверняка предпочел бы общество других кошек, а Симне по душе шумные многолюдные поселения.

И все же все мы здесь. Я, например, потому, что дал слово умиравшему воину, с которым до того ни разу не встречался. Симну гонит жажда сокровищ и, более того, страсть овладеть искусством магии; воин уверен, что золото и умение колдовать помогут ему враз решить все его проблемы. А редчайшей породы хищник, царь вельда, идет с нами потому, что я имел неосторожность спасти ему жизнь.

Наверное, мне следует вернуться домой. Сейчас самый отел, а я брожу неизвестно где… Справится ли сынишка со стадом? Впереди осень, затем ветреная зима. Столько дел… С Мираньей тоже сложности. Она никогда не попросит о помощи, такой уж у нее характер, будет колотиться в одиночку. У соседей своих забот полон рот. В чем-то подсобят, но всех-то дел не переделают. Конечно, до худого никто не допустит…

Первый раз в жизни Этиоль почувствовал гордость, что он родом из Наумкиба. Известно, как в других родах относились к тем, кто попадал в беду, – заботы и обещания помощи забывались в первую же неделю.

Еще ему остро не хватало моря! Это была грозная стихия, запросто катающая по своей спине многометровые валы, густо пахнувшая, безжалостная, постоянно воюющая с берегом… Он вспомнил запах соли и ту неизъяснимую искрометную смесь воды, солнца и ветра, которая кружила ему голову на самой кромке прибоя. Вдыхая тот воздух, он разом молодел на несколько лет. А здесь? Вездесущая пыль, проникающая в поры…

На ходу Эхомба ощупал карман, где хранил заветные камешки – память о родных краях.

В полдень эту неприветливую и бесплодную землю мучил невыносимый зной; ночи тоже не отличались гостеприимством. Трещали остывавшие камни, гулко и страшно выли на выкатившуюся из-за песчаных гор полную луну незримые твари. Дважды начинался дождь, однако облегчения этот горячий душ не принес, разве что путешественникам удалось пополнить запасы пресной воды.

Единственной отрадой было ясное осознание, что им везет. Продвигались ходко, без происшествий. Никто из троих не укололся о ядовитую колючку, не поранился, никто не свалился от жары.