Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

– Нет смысла оправдываться или просить прощения у детей за свой поступок, – говорил он. – Они все равно не поймут, но скажу в свою защиту, что под конец был очень несчастлив с Джейн. Я надеялся, что время лечит и что в конце концов дети смягчаться и захотят общаться со мной. С Люси именно так и произошло. Пару раз она приезжала на рождественские каникулы и чтобы летом покататься на водных лыжах. Иногда я виделся с ней в Севеноуксе, так что о полном разрыве речь не шла. Но развод дался мне нелегко. В течение двух-трех лет увидеться с ней было очень трудно. Здесь вопрос сложный. Я прекрасно понимаю Джейн и знаю, как она умеет манипулировать людьми. И я на сто процентов уверен, что она резко отзывалась обо мне. В такой ситуации бывшая жена просто никак не могла обойтись без манипулирования. Например, Люси собиралась приехать ко мне на остров на выходные. Но подходил четверг – и вдруг она говорила, что приехать не получится. Я искренне верю, что чаще всего причиной служила семейная ситуация, из которой сложно вырваться. Люси играла непростую роль старшего ребенка, который поддерживает несчастную мать. И мной было легче пожертвовать. Дочь оказалась в тупике. И я могу ее понять, но от этого не менее больно.

Какое бы давление ни испытывала Люси со стороны родителей, неминуемый отъезд его ослабил. Джейн намекнула дочери, что стоит увидеться с отцом, и в середине апреля, в свой последний день в «Бритиш эйруэйз», Люси вернула форму стюардессы, а потом договорилась поужинать с отцом в пабе под Севеноуксом. За несколько дней до этого она послала ему текстовое сообщение. Тим долго хранил его после исчезновения Люси. Много позже, когда о Люси осталась только память, он переписал текст слово в слово на бумагу: «14.04.00 00:38 хххххххххххх доброе утро! мой замечательный папочка. Я тебя так люблю и никак не дождусь вторника, когда же увижу твое улыбающееся лицо, с любовью и обнимашками…лула хх».

Джейн всегда очень беспокоилась о детях, но ее тревога по поводу поездки Люси в Японию переросла в целую кампанию по срыву планов дочери, граничащую с безумием. В ход шли любые средства. Главной целью поездки Люси в Японию было выплатить долги – поэтому Джейн начала собирать вырезки из газет о проблемах японской экономики и «случайно» оставлять их на кровати Люси. Когда маневр не сработал, Джейн записала Люси на прием к медиуму, в надежде, что мудрость потустороннего мира поможет там, где не помогли материнские мольбы. (Люси отменила встречу.) Наконец, за несколько часов до рейса в Токио Джейн пошла на крайность – спрятала паспорт Люси. Руперт Блэкман вспоминал, как мать стояла на лестнице, размахивала паспортом и что-то кричала его сестре. Правда, вскоре она одумалась:

– Мне стало ясно: если я спрячу паспорт, дочь получит новый, но настроится против меня. А мне не хотелось, чтобы она ехала в Японию мне наперекор.

Вэл Берман раздражала суета Джейн.

– Не понимаю, почему ты так себя ведешь, – говорила она подруге. – Можно подумать, у тебя кто-то умер.

И Джейн ответила:

– У меня как раз такое чувство.

Конечно, Люси не перестала быть собой. В марте она воспользовалась возможностью полететь в качестве стюардессы в Сан-Паулу и провела там недельный отпуск с Сэм. Правда, она подхватила грипп и большую часть времени провалялась в гостиничном номере, но шопинг стал для девушки утешением. Когда лимит кредитки подошел к концу, Люси оплатила покупки картой «Американ экспресс», которую дал ей Джейми. Вскоре ее долг вырос еще на одну тысячу фунтов из-за покупки огромной железной кровати в «Маркс-энд-Спенсере». Впрочем, этот поступок, очень в духе Люси, убедил друзей, что девушка все-таки планирует вернуться из Токио.

– Она называла ее «ложем принцессы», – вспоминала Сэм. – Большая двуспальная кровать с металлическим каркасом, довольно старомодная, с чудесным толстым матрасом и красивым постельным бельем, которое отлично смотрелось. Когда Люси возвращалась домой, ей хотелось именно этого: нежиться в собственной кровати. Она все время твердила, что мечтает об уюте.

А вот о еще одном новом «приобретении», которое отчасти объясняло ее непривычное поведение, девушка предпочитала молчать. Алекс, молодой австралиец, работал барменом в пабе «Блэкбой». Ему было восемнадцать – на три года младше Люси. Она познакомилась с ним всего за месяц до поездки в Японию.

– Со своими курчавыми каштановыми волосами он напоминал серфингиста, – вспоминала Софи. – Такой привлекательный. Он очень нравился сестре, на самом деле нравился.

Даже через много лет после смерти Люси Джейми Гаскойн понятия не имел, что она бросила его ради нового парня; не знала об этом и их общая близкая подруга Сэм Берман.