Позови меня, любовь

— Вы льстите себе, мистер Лефевр!

Жак насмешливо сложил руки на груди и вопросительно-шутливо скосил голову набок.

— Если это не ревность, тогда объясни, отчего ты так взъерепенилась?

— Извольте, — сказала Белла. — Будучи натурой чувствительной, я не могу оставаться спокойной, когда встречаю такого наглого, такого бесстыжего волокиту, как вы, мистер Лефевр!

Жак откинул голову и расхохотался.

— Я вовсе не волокита!

— Кто же вы, по-вашему?

— Что касается Тесс, я ее просто утешал, — ответил он, невинно заморгав глазами. — Ее кот убежал, и она… так безутешна…

— Ха-ха! Единственный кот, имеющийся в театре, стоит передо мной и рассказывает сказки!

— Но я говорю чистую правду, Белла! — протестовал Жак, сдерживая смех и продолжая мелодраматично прижимать обе руки к сердцу. — Никто не сравнится со мной по части утешения женщин. Ты видела меня в разгар моих обременительных трудов.

— Я не отношусь к категории безутешных!

— Это даже лучше.

Жак по-прежнему не отпускал ее. Теперь он придвинулся ближе к Белле и поднес ее руку к своему рту. Она почувствовала опаляющее прикосновение его губ.

— Если отпадает необходимость утешать, — сказал Жак, — я могу целиком и полностью сосредоточиться на главном — как тебя очаровать и как тебя добиться.

Белла отступила и вырвала руку. Его прикосновение слишком волновало ее.

— Держитесь от меня подальше!

Он лишь рассмеялся.

— Неужели ты считаешь меня таким опасным, Белла? А впрочем, ты знаешь, я могу быть опасным…

Сейчас они смотрели друг другу в глаза: Белла — едва дыша, вся встрепанная, а Жак — с самоуверенной улыбкой. До чего бы они досмотрелись, неизвестно, потому что в этот момент со стороны сцены раздался громкий крик:

— — Жак Лефевр! Где ты, черт бы тебя побрал!

Жак со смехом отозвался:

— Здесь я, здесь.

Тут он подхватил ее под руку и со словами «Вперед, милая!» повлек на сцену.

Как она ни протестовала, но из-за кулис они так и появились — под ручку.

Белла в отчаянии увидела, что на них уставилось по меньшей мере человек двадцать. Они с Жаком стали центром всеобщего внимания.

Насупив брови, директор труппы выступил вперед и демонстративно щелкнул крышкой своих карманных золотых часов.

— Наконец-то ты пожаловал, Жак! — Этьен Равель, кипя от злости, все же не решался на открытый скандал. — А я уж, грешным делом; решил, что ты и мисс де ла Роза не почтите своим присутствием нашу первую репетицию.

Жак рассмеялся и обнял Беллу за талию. Когда девушка постаралась отстраниться, он лишь крепче обнял ее.

— Нам с мисс де ла Роза необходимо было уладить одно маленькое недоразумение.

Артисты начали перешептываться. Этьен жестом приказал всем замолчать.

— Я так и понял. А теперь все на свои места!

— Но сперва я хотел представить Беллу коллегам…

Этьен возмущенно хмыкнул.

— Нет никакой необходи… — поспешно начала Белла.

Однако. Жак уже подтащил ее к дородной артистке со следами былой красоты, с живой искрой в карих глазах. Темные с проседью волосы матроны были собраны в аккуратный пучок на затылке, — Белла, познакомься с нашей ведущей солисткой — Мария Форчун, сопрано.

Белла улыбнулась и пролепетала вежливую фразу.

— Добро пожаловать в наш хор, дорогая, — искренне сказала солистка, энергично пожимая руку Беллы, и добавила, показав глазами на Жака: — Только берегитесь этого распутника. Он знаменит тем, что способен очаровать девушку за несколько секунд. Но помните, через мгновение его и след простынет!

Вся труппа покатилась от хохота, а Жак трагически закатил глаза.

— Мария, ты отпугнешь девушку прежде, чем я успею пустить в ход свои чары!

— Я лишь предупреждаю ее, — отозвалась Мария. — Сама слишком часто обжигалась.

Посреди всеобщего веселья Жак подвел Беллу к лысеющему мужчине средних лет, обладателю округлого живота.

— Белла, позволь представить тебе нашего главного кассира Клода, он муж Марии.

Белла улыбнулась Клоду и сказала положенную любезность. Муж примадонны имел вид страдальца — кислое выражение лица, опущенные уголки губ. Клод пожал протянутую руку и буркнул что-то вроде «очень приятно», которое весьма смахивало на «черт бы вас побрал!».

А Жак уже подводил девушку к черноглазой миниатюрной испанке, писаной красавице лет тридцати. Ее поза и взгляд были исполнены холодного презрения.

— Белла, это наше меццо-сопрано — Тереза Обрегон.

— Приятно познакомиться, — в который раз произнесла Белла, кланяясь, как китайский болванчик.

Испанка быстро и пренебрежительно тряхнула протянутую руку и, вскинув аристократический носик, повернула лицо к Жаку.

— Еще одна хористка? Надоело запоминать их имена — появляются и исчезают с такой скоростью! — Тут она критически оглядела новенькую и поморщилась. — А впрочем, вы с Этьеном ни одного смазливого личика не пропустите!

Белла так и вскипела, но Жак примирительно заметил:

— У нее не только смазливое личико, но и голосок не хуже, чем у некоторых.

О качестве ее голоса ему было известно лишь со слов Равеля, но Лефевр не отказал себе в удовольствии кольнуть самовлюбленную испанку. У Терезы Обрегон гневно дрогнули ноздри, и Белла поежилась под ее недобрым взглядом.