Позывной «Крест»

— Может, он и вправду наш? — нерешительно спросил боец, стоявший у капота с автоматом наизготовку.

Хейтаму Стайхи надоело пререкаться, он выхватил из-за пояса пистолет и направил в лицо украинца с явным намерением пристрелить на всякий случай непонятного чужестранца. Во время гражданской войны надеяться не на кого. Свои, не свои, чужие, не чужие… Внешне все одинаковые — игиловцы, оппозиция. Одеты одинаково, врут одинаково. На гражданской войне все «не свои». Свои — это только твое подразделение, где знают тебя в лицо. Никому не докажешь, что ты не ИГИЛ, что не ради военной хитрости перекрестился. Все равно тебя убьют на всякий случай. В такие моменты у кого военный перевес, тот и прав…

— Не надо! — страшно закричал Халид Асаад человеку с пистолетом.

Раздался звон стекла, из окна столовой прогремела короткая автоматная очередь. Это Стип Врлич добавил свои аргументы в дискуссию о том, кто свой, а кто нет. С этой секунды приезжие и встречающие стали смертельными врагами.

Две пули калибра 7,62 разворотили голову командира ополченцев, как переспелый арбуз, и тот рухнул замертво. Халид Асаад резко присел, развернулся и головой вперед юркнул обратно в помещение. Ополченец с автоматом наизготовку выпустил длинную очередь в окно, из которого по ним велся огонь, и заученным движением метнулся под защиту капота пикапа.

Виктор подхватил пистолет, выпавший из руки мертвого Хейтама Стайхи, и бросился за угол гостиницы. Вслед ему застучали автоматы двух ополченцев, но пока они упали, одновременно скидывая с плеч АК-47, пока снимали с предохранителя и передергивали затворы, Лавров уже оказался вне досягаемости — пули впились в каменный угол здания.

Хорват высунулся из окна и несколько раз выстрелил в ополченцев, лежащих перед пикапом. Его очередью заставил спрятаться обратно автоматчик, укрывавшийся за капотом с другой стороны машины. Лавров прижался спиной к стене, вслушиваясь в скупые одиночные выстрелы из окна и щедрые длинные очереди от пикапа. Виктор проверил самозарядный «Кольт Браунинг M1911»: магазин на семь патронов был полон. «Ну, Господи, помоги!» — прочел православный инок наикратчайшую молитву, высунулся из-за угла, прицелился с двух рук и застрелил ближайшего к себе автоматчика, укрывавшегося от выстрелов хорвата за задним колесом пикапа.

— Стип, прикрой меня! — крикнул Виктор и побежал за кузов «Хонды Риджелайн».

Второй автоматчик, прятавшийся за трупом своего командира, попытался убить Лаврова, но был поражен из окна хорватом. Бойца, который из-за капота вел огонь по окну Стипа, тремя выстрелами прикончил Лавров. Наступила звенящая тишина. Виктор, держа килограммовый кольт на вытянутых руках, кругом обошел пикап.

— Все, Стип, они мертвы! — предупредил он соратника.

Хорват не ответил. Изрешеченная дверь гостиницы для археологов медленно открылась, оттуда вышел Халид Асаад.

— Стип убит, — сказал он Лаврову.

— Стип?! — вскрикнул Виктор и побежал в дом.

Под подоконником, уткнувшись лицом в стеклянную крошку, лежал хорват. Лавров перевернул его и увидел, что автоматная пуля вошла ему под нос. Врлич умер мгновенно еще до окончания боя. Лаврову ничего не оставалось, как закрыть веки на застывших глазах своего соперника, навсегда оставшегося его спасителем.

Стоит дотронуться до ящика Пандоры, и судьбу наполняют чужие жизни, чужие беды и радости, гадости, преступления и наказания. Им нет конца и начала нет. Им нужно укрыться, спрятаться, свить гнездо в твоей голове. И так постепенно в ящик Пандоры превращается твоя голова.

* * *

«Никому нельзя верить… Никому!» — сокрушался Мартин Скейен в салоне VIP-класса, вылетая из Абу-Даби в Лондон. Проект оказался заведомо провальным. Его грандиозным планам не суждено было сбыться, даже с колоссальными капиталовложениями. Тайник девяти пророков был недоступен. По крайней мере в ближайшие несколько лет — пока идет война в этой дикой Сирии. Конечно, потом под видом научной экспедиции он проникнет под своды храма Белла, не пожалеет никаких денег, чтобы добраться до заветного саркофага. Но это будет не сегодня.

Радовало одно. Тех, кто мог помешать миллиардеру и знал что-либо о его проекте, уже не осталось в живых. Тупой генерал Захреддин, как и мерзкая воительница Саломея, нашли свою смерть у того тайника. Этот хитрый немец Себастьян Реннер выкарабкался, но был застрелен боевиками в музее Пальмиры (миллиардер ошибался, поверив кому-то из своих агентов, перепутавших Лаврова и Стипа Врлича.)

Да, Мартину придется улететь в свою Америку и до времени затаиться, ведь, как доложила его агентурная сеть, он попал в разработку к спецслужбам почти всего Ближнего Востока. Пришлось закрыть лаборатории в Багдаде, Дамаске и даже в нескольких городах ОАЭ. «А, не страшно. Копейки. Я еще вернусь, — успокоил себя Мартин, надевая наушники и опуская спинку мягкого кресла авиалайнера. — Мартин Скейен все помнит. Мартин Скейен ничего не забыл…»

10