Позывные дальних глубин

— Светла-ана Игоревна, — с укоризной, вальяжно протянул Плетнёв, глядя на свою бывшую жену. — Да с вашим ли прагматичным разумением касаться утончённых струн подлинного искусства?! Если вот этого молодого человека, — дед хитровато подмигнул внуку, — по семейной традиции повлечёт к себе арена, то ни я, ни вы и никто другой, помешать этому будут не в силах. Потому что это благороднейшая страсть, самоотверженный порыв души! Представьте, я уже вижу его в своём будущем номере. А каким он со временем станет! Ловким, сильным, смелым, красивым — на манеже ему нет преград и всё подвластно. Гром оваций, всеобщий восторг и обожание публики и… заслуженная слава, наконец. Да вы только представьте себе, его ждёт не только вся наша необъятная держава, но и Париж, Лондон, Рим, Нью-Йорк… А как здорово зазвучит: «На манеже — цирковая династия Плетнёвых!» Это, право же, прекрасно…

— И не мечтай, — охладила его порыв ревнивая бабка. — Ты забыл ещё прежде упомянуть про поломанные кости, вывихи, ушибы. Даже близко не подпущу его к твоему цирковому балагану. С меня вполне достаточно в семье и одной акробатки, — она повела глазами в сторону дочери. — От цирка отлучить её не в моих силах. А Стёпка вполне может унаследовать и мою профессию. Чем она плоха? Он может стать не менее прекрасным хирургом, или кардиологом, наконец.

— Ну да, ты скажи ещё — женским гинекологом, — подковырнул Тимофей Фёдорович. — А уж если проктологом станет, так вообще — блеск! Цены ему тогда не будет.

— Цирка-ач, кло-оун, — совсем уже возмутилась Светлана Игоревна, уязвлено глядя на хохотавшего Плетнёва.

— Зачем спорить? — рассудительно сказал Егор. — Не лучше ли спросить у самого Степана Егоровича, кем ему любо стать?

При этом отец с сыном понимающе переглянулись. Они-то хорошо знали ответ на вопрос «кем быть», а потому не хотели расстраивать ни деда, ни бабку. Стёпка лишь с таинственной улыбочкой расстегнул воротничок рубашки, из-под которой выглянул бело-голубой кусочек моря…

Выбрав момент, когда все находившиеся в гостиной увлеклись очередным телевизионным сериалом, Тимофей Фёдорович шепнул заскучавшему зятю:

— Землячок, а не причаститься ли нам под стопашку?

— Хорошая мысль, — поддержал Егор так же шёпотом, обмениваясь при этом понимающим взглядом с сидевшей рядом Катюшей. Бдительная Светлана Игоревна, всё же подслушав, презрительно фыркнула, но препятствовать не стала. Она привыкла к тому, что Тимофей Фёдорович, бывая у них в гостях, по-прежнему распоряжался здесь как у себя дома. К тому же она, как женщина далеко не глупая, позволяла мужчинам иметь некоторую степень свободы.

Егор с Тимофеем Фёдоровичем вышли на кухню — довольно просторную, с высоким потолком и огромными окнами, как и в большинстве старинных домов, некогда принадлежавших питерской аристократии.

— И как только можно тратить столько времени у телевизора? — мимоходом бросил Плетнёв с профессиональным недовольством. — Лучше бы лишний раз в цирк сходили.

Непрядов понимающе кивнул.

Распахнув створки настенного шкафчика, Тимофей Фёдорович полюбовался имевшимся там запасом всевозможных напитков, однако предпочёл графинчик с обыкновенной водкой. В холодильнике нашлась и соответствующая закусочка: малосольная селедочка, деревенское сало, отварная картошечка, оставшаяся от обеда. С тем они и присели к столу.

— Ну, расслабимся, зятёк ты мой дорогой, — говорил Катин отец, разливая по хрустальным рюмкам водку, — а то весь день провёл в правлении цирка, будто на иголках. То, да сё…

— Слышал, вы большим начальником стали, — сказал Егор. — Светлана Игоревна утверждает, что вы резко рванули по служебной лестнице вверх.

— Да так себе, начальничок, — поскромничал Тимофей Фёдорович. — И повыше меня, конечно же, есть. Но высоту по-прежнему хотелось бы измерять куполом арены, а не потолком служебного кабинета. Только вот годы, будь они неладны… Теперь ничего другого не остаётся, как на все цирковые представления взирать из директорской ложи. А на арене себя лишь во сне вижу.

Егор сочувственно кивнул.

— Вот и Катюха, — продолжал тесть. — Тридцати ведь ещё ей нет, самый расцвет таланта и… на вот тебе. Надо же такому случиться!

— Что же всё-таки произошло? — напрямую спросил Егор. — Не верю, что была всего лишь какая-то нелепая случайность.

Достав сигареты, Тимофей Фёдорович неспешно закуривал, будто нарочно затягивая с ответом.