Позже

Я вспомнил все, что мне пришлось из-за нее пережить. И дело не только в Террьо. Она испортила жизнь и моей маме тоже. Лиз Даттон изрядно испортила жизнь нам обоим, а теперь вдруг появилась опять как ни в чем не бывало. Нежданно-негаданно: здрасьте, вот она я! Я рассвирепел.

– Вы не заслужили вообще никакой благодарности. Это я заставил его говорить. За что мне пришлось дорого заплатить. Вы не знаете, да вам и не надо этого знать.

Она вскинула голову.

– Почему же не надо? Расскажи мне, Чемпион, как дорого ты заплатил. Хотя дай-ка я угадаю. Две-три ночи кошмаров о дыре у него в голове? Это ты еще не видел три поджаренных трупа в сгоревшем автомобиле, причем один из них – совсем малыш в детском кресле. Тогда ты бы знал, что такое настоящий кошмар. Так что ты там говорил о расплате?

– Ладно, проехали, – сказал я и пошел прочь.

Резко вытянув руку, Лиз схватилась за лямку моей спортивной сумки.

– Погоди, Чемпион. Мне снова нужна твоя помощь, так что давай-ка по коням. В смысле, садись в машину.

– Нет. И отпустите мою сумку.

Она продолжала держать, и я дернул сумку к себе. От прежней Лиз не осталось почти ничего, и она, не устояв на ногах, грохнулась на колени, тихо вскрикнула и выпустила лямку.

Проходивший мимо мужчина остановился и посмотрел на меня тем особым взглядом, которым взрослые награждают ребенка, когда он делает что-то плохое.

– С женщинами так нельзя обращаться, сынок.

– Отвали, – рявкнула на него Лиз, поднимаясь на ноги. – Я из полиции.

– Как скажете, мэм, – пробормотал он и пошел дальше своей дорогой. И ни разу не оглянулся.

– Вы больше не служите в полиции, – сказал я, – и я никуда с вами не поеду. Я вообще не хочу с вами общаться, так что оставьте меня в покое. – Но я все равно чувствовал себя виноватым, потому что так грубо выдернул у нее сумку и заставил ее упасть. Я хорошо помнил, как она ползала на коленях у нас в гостиной, когда играла со мной в машинки. Я пытался убедить себя, что это было совсем в другой жизни, но у меня ничего не вышло, потому что нет никакой другой жизни. Есть только одна моя жизнь.

– И все-таки ты поедешь со мной. Если, конечно, не хочешь, чтобы весь мир узнал, кто в действительности написал последнюю книгу Риджиса Томаса. Могучий бестселлер, так вовремя спасший Ти от банкротства. Посмертный бестселлер.

– Вы не станете этого делать. – Когда прошло первое потрясение от услышанного, я добавил уже спокойнее: – У вас все равно ничего не получится. Будет ваше слово против маминого. Слово бывшего полицейского, уволенного со службы за торговлю наркотиками. И, судя по вашему виду, еще и законченной наркоманки. Вам никто не поверит!

Лиз уже убрала телефон в карман, а теперь достала.

– Не только Тия вела аудиозапись в тот день. Вот послушай.

Она включила воспроизведение, и у меня внутри все оборвалось. Это был мой собственный голос – совсем еще детский, но все-таки мой, – и я говорил маме, что Пьюрити нашла ключ, который так долго искала, под гнилым пнем на тропинке к озеру Роанок.

Мама: «Как она поняла, под каким именно пнем?»

Пауза.

Я: «Мартин Бетанкорт пометил его крестом».

Мама: «Что она сделала с ключом?»

Пауза.

Я: «Отнесла его к Ханне Ройден. Они вместе пошли на болото и отыскали пещеру».

Мама: «Ханна все-таки сотворила поисковый огонь? Из-за которого ее чуть не повесили как ведьму?»

Пауза.

Я: «Да. И он говорит, что Джордж Треджил тайком увязался за ними. И что, глядя на Ханну, Джордж распалился до мощной эрекции. А что это, мам?»

Мама: «Это не важ…»

Лиз выключила запись.

– Это только кусочек из всего, что у меня записано. Не весь разговор от начала и до конца, но где-то час записи точно есть. Вполне достаточно, чтобы понять, что происходит: ты пересказываешь своей маме сюжет книги, которую написала она сама. И главным участником этой истории получаешься ты, Чемпион. Джеймс Конклин, мальчик-медиум.

Я стоял сгорбившись и смотрел на нее.

– Почему вы не включили мне эту запись еще тогда? Когда мы искали Террьо?

Она посмотрела на меня как на дурачка. Наверное, я и был дурачком.

– Тогда в этом не было необходимости. Ты был славным ребенком, который хотел сделать доброе, нужное дело. Сейчас тебе пятнадцать, ты достаточно взрослый, чтобы ерничать и говниться. Как подросток имеешь полное право, но сейчас речь не об этом. Сейчас вопрос стоит так: либо ты едешь со мной, либо я прямо сегодня звоню знакомому репортеру из «Нью-Йорк пост» и передаю ему материалы для сенсационной истории о владелице литературного агентства, которая пошла на подлог и сама написала книгу, представив ее как последний роман своего покойного клиента. И в этом ей помогал ее сын, наделенный экстрасенсорными способностями.

– Куда мы поедем?

– Пока это секрет, Чемпион. Скоро ты сам все узнаешь.

Кажется, у меня не было выбора.

– Хорошо. Но с одним условием. Не называйте меня Чемпионом, как будто я конь.

– Лады, Чемпион. – Она улыбнулась. – Шучу-шучу. Садись в машину, Джейми.

Я сел в машину.

55