Лиз что-то ответила, но это было не более чем бормотание, и я не расслышал.
- Ты думаешь, это не мое дело? - крикнула мама. - На полицейских шоу они называют это «крупная партия»! Я могу загреметь в тюрьму как соучастник!
- Не драматизируй, - сказала Лиз. Теперь громче. - Нет ни малейшего шанса…
-
- Может, перестанешь это талдычить? Это ведь не эпизод «Закона и порядка»[58]. - Теперь Лиз тоже прибавила громкость. Разозлилась. Я стоял, прижавшись ухом к двери спальни, босой, одетый в пижаму, с бешено колотящимся сердцем. Это была не дискуссия и даже не спор. Это было нечто большее. И намного хуже. - Если бы ты не рылась в моих карманах...
- Шмонала твои вещи, так ты об этом думаешь? Я пыталась сделать тебе
- Совсем недавно. Парень, которому это принадлежит, на время уехал из города. Он должен вернуться завтр...
-
Ответ Лиз снова прозвучал слишком тихо, чтобы я мог его расслышать.
- Тогда зачем ты принесла это сюда? Я не понимаю. Почему бы не положить это в оружейный сейф в твоем доме?
- У меня нет… - Она запнулась.
- Чего у тебя нет?
- На самом деле в моем доме
-
На это Лиз ничего не ответила.
- В твоем доме нет оружейного сейфа. О скольких еще вещах ты мне лгала? - Мама больше не злилась. По крайней мере, не в этот момент. - В ее голосе звучала обида. Как будто ей хотелось плакать. Мне захотелось выйти и сказать Лиз, чтобы она оставила мою мать в покое, даже если моя мать и заварила всю эту кашу и нашла то, что нашла - крупную партию. Но я просто стоял и слушал. И дрожал.
Лиз пробормотала что-то еще.
- Так вот почему у тебя неприятности в Департаменте? Тебя используют в качестве... я не знаю,
- Я не употребляю и не продаю!
- Ну, значит, ты
- Там не два фунта. - Голос Лиз звучал угрюмо.
- Я выросла, взвешивая и продавая отцовское мясо на рынке, - сказала мама. - Я могу определить два фунта[59], когда держу их в руке.
- Я это уберу, - сказала она. - Прямо сейчас.
- Сделай одолжение, Лиз. И поскорее. А потом ты можешь вернуться за своими вещами. По предварительной договоренности. Когда я здесь, а Джейми нет. Иначе - никогда.
- На самом деле ты этого не хочешь, - сказала Лиз, но даже через дверь я мог определить, что она не верит в то, что говорит.
- Уж поверь. Я сделаю тебе одолжение и не стану докладывать о том, что обнаружила, твоему начальнику, но если ты еще хоть раз здесь появишься - за исключением того единственного, чтобы забрать свое дерьмовое шмотье, - я это сделаю. Обещаю.
- Ты меня выгоняешь? Серьезно?
- Серьезнее не бывает. Забирай свою дурь и проваливай.
Лиз начала плакать. Это было ужасно. Потом, когда она ушла, начала плакать мама, и это было еще хуже. Я вышел на кухню и обнял ее.
- Что из всего этого ты слышал? - спросила мама и, прежде чем я успел ответить, добавила: - Я не собираюсь лгать тебе, Джейми. Или отмазывать Лиз. У нее была наркота, много наркоты, и я не хочу, чтобы ты кому-нибудь об этом говорил, ладно?
- Это действительно был кокаин? - Я тоже плакал, но не осознавал этого, пока не услышал, что мой голос стал хриплым.
- Да, он. И поскольку ты уже и так много знаешь, я могу сказать тебе, что пробовала его в колледже, всего пару раз. Я попробовала то, что было в пакетике, и мой язык онемел. Да, это был кокаин.
- Но теперь его нет. Она его забрала.
Мамы знают, чего боятся дети, если они хорошие мамы. Критик мог бы назвать это романтической идеей, но я думаю, что это просто практический факт.
- Она забрала, с этим все в порядке. Это был отвратительный способ начать день, но что есть, то есть. Мы проводим под этим черту и двигаемся дальше.
- Хорошо, но... Лиз действительно больше не твоя подруга?
Мама вытерла лицо кухонным полотенцем.
- Думаю, она уже довольно давно не является моей подругой. Я просто этого не осознавала. А теперь собирайся в школу.