Прайд. Кольцо призрака

– Эдик же договорился. Все потом. – Недовольный взгляд Андрея пересек путь женщины, и она, качнувшись, резко остановилась, будто наткнулась на невидимую преграду. Она испуганно взглянула на Андрея и уронила тяжелые руки.

– Ну да. Это я не к тому. – Женщина заговорила заученно, словно припоминая вызубренное наизусть. – Сейчас… Значит, так. Вы уж извините, Андрей Евгеньевич, сестра ко мне приехала. На ту квартиру взять, куда? Теснотища. В такой закваске живу. А тут сестра приехала.

– Александра? – невольно вырвалось у Анны.

– Почему Александра? – обиделась женщина. – Просто сестра. А хоть бы и Александра, тебе-то что? – неожиданно грубо сказала она.

Женщина поставила на пол тяжелую сумку, достала из нее что-то зеленое, змеисто-гладкое, встряхнула, повесила в шкаф.

– Вот кто одевается… – Голос стал тягучий, мечтательный. Развернула, любуясь, длинную сквозную рубашку. Вдруг она поклонилась Андрею:

– Уж извините, комнату я больше сдавать не буду.

Тут из раздутой сумки одна за другой полезли коротконогие мохнатые моськи со сплющенными мордами. Они суетливо разбежались по комнате, негромко повизгивая. Одна из них вынырнула из-под стола и начала шумно обнюхивать Анне колени, забралась мордой под юбку. Анна с отвращением оттолкнула ее, и собачонка, злобно тявкнув, отскочила. Но сейчас же из нее выкроилась еще пара таких же собачонок, и Анне показалось, комната кишит этими черными тварями. Чьи-то тонкие кривые лапки мелькнули, и хитрая мерзкая рожица выглянула, раздвинув бахрому низкого кресла.

«Черти…» – равнодушно подумала Анна.

– Что ж, – сказал Андрей.

Он торжественным старинным жестом подал руку Анне, и она покорно поднялась. Женщина молча и пристально смотрела на ее необутые ноги в колготках. Туфли Анны были еще сырые. «Не успели высохнуть, – подумала Анна. – Как все быстро…»

Анна оглядела комнату. Странно. Ее вещей нет. Только плед на батарее сушится. Андрюшин плед. С собой надо бы взять.

– А где моя сумка? Там мой халат и все? – Голос Анны стеснился и оборвался. Она задохнулась. Она еще раз оглядела комнату, стараясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь.

– Лапоть сумку увез. К твоей матушке, – недовольно сказал Андрей.

Вот оно что! Так это Лапоть все подстроил. А Андрюша, может, и не знал. Или он знал, что эта женщина придет со своими собачонками, чтобы выгнать меня? Нет, Андрюша не мог все знать. Иначе зачем он принес цветы?

– Кефир свой не забудь, – равнодушно сказала женщина, уже по-хозяйски располагаясь в комнате. – Ну что за люди пошли, честное слово? Рваный пакет на такую мебель ставят…

Анна как вышла из подъезда, так и остановилась.

Тяжелая капля упала откуда-то сверху, с карниза, поползла по ее щеке.

– Чертовски глупо. – Андрей вздохнул и почесал мизинцем бровь. – Как теперь быть? Даже не знаю.

Анна молчала, прикованно глядя на него. Что делать? Не могут же они так до конца жизни стоять у этого подъезда. А идти некуда. Некуда. Значит, она пойдет к себе домой, а Андрюша… Куда он пойдет? Он просто больше не любит. А я? Я не могу, не могу без него. Все бросить, уехать. Вылечу его, там, куда мы уедем… Он же болен. Лапоть тут, конечно, постарался. Читает ему ту страшную книгу. Кожа истлела, завернулась заусенцами.

Чьи-то глаза плавают за плечом Андрюши. А ниже… Кто это? Морда длинная. А… это водосточная труба.

«Господи, что со мной? Что я, не видела, куда все идет? Видела, видела… ничего я не видела. Правила усложняются, ответы не сходятся. Только что говорил другое. А мы ничего не заметили, не услышали, не поняли. Забыть. Наука забывать. Научилась. Уже не помогает. Обожравшаяся ложь лезет отовсюду. А я не хочу ее видеть. Мы с вами незнакомы. О чем я? Я люблю тебя. Умру без тебя…» Кефир льется по пальцам. Пакет рваный…

– Созвонимся как-нибудь. Надо же, как по-дурацки получилось, – успокаивающий голос Андрея.

«Не хочу слышать, не слышу, оглохла. Говорите это еще кому-нибудь. Не мне. О чем я? Ведь он меня бросает. Там уже лежит другая. Счастливая, новая, с серебряным отливом. Теперь нужна дверь. Вон их сколько. Не хочу в дверь. Не надо меня в дверь…»

Андрей испытующе посмотрел на нее, с облегчением, которое не сумел скрыть.

«Чей это голос? Это не Андрюшин, это мой голос. Я закричу, завою, когда он отойдет подальше. Мой крик отскочит от его спины. Все головы кричат, никто не слышит…»

«Оказывается, он здорово косит. Глаза уже загибаются за висок. Эти голые, подогретые женщины. Они ждут, хотят его, слиплись в один розовый комок. Сейчас он заберется туда, их там много, там тепло. Только душно.

Я тебя люблю. Не могу без тебя. Ты меня не бросишь, не можешь бросить. Кто это говорит? Это я говорю. Я не должна этого говорить».

– Поздно уже. Тебе еще добираться. Сейчас столько шпаны. Что ж, Анна, спасибо за все.