Прайд (СИ)

– Мне стало известно, – тихо, но с протяжным рокотом, слышимым во всём зале, произнёс князь, – один из наших сегодняшних гостей хорошо управляется с музыкальным инструментом и так же неплохо поёт. Думаю, все согласятся с тем, насколько новые голоса могут заинтересовать каждого обитателя Силверстоуна. Выступление гостя послужило бы своеобразной платой за наше гостеприимство.

Он ещё продолжал молоть свою высокопарную чушь, а Сарж подобно бульдозеру, уже рассекал плотную толпу дворян, направляясь ко мне. Похоже, парень твёрдо решил меня достать. Ну хорошо, запасы моего терпения велики, но не безграничны. А когда они закончатся – пусть пеняет на себя. Однако, чем же он ещё собирается меня порадовать?

– Князь интересуется, умеете ли вы управляться с бальдиразом? – поинтересовался Сарж, указывая на струнное чудовище, брошенное певцом в кресле, – или заменить его на более вам привычное?

– Не стоит беспокойства, – я криво ухмыльнулся, отвесив издевательский поклон в сторону трона, – можешь передать князю, я ОЧЕНЬ охотно исполню его просьбу, ведь она совпадает с моими собственными желаниями.

Физиономия Саржа отразила тревогу, точно до него дошло, что его игра оказалась вовсе не его. Пока он скрипел извилинами, я покровительственно похлопал его по плечу, ощутив судорогу отвращения, пронзившую великана. Доставив себе это маленькое удовольствие, я неторопливо направился к креслу, где лежал осиротевший бальдираз.

Люди расступались, освобождая дорогу, и я ощущал их жадные взгляды на своей спине. Их любопытство было несравнимо с той вялой реакцией, которую вызвал предыдущий исполнитель. Оживлённый шёпот волнами блуждал по залу, и я шёл озарённый светом всеобщего внимания. Ну вот, теперь я просто не имею права разочаровать это стадо.

Я поднял музыкальный инструмент, оказавшийся на удивление лёгким и пробежался пальцами по его струнам. Бог ты мой! Да парень, выступавший передо мной, не использовал и трети возможностей, заключённых в изящном гладком корпусе. Да это, как обладая женщиной, использовать её исключительно для мытья посуды. Я не буду повторять этих ошибок и выжму бальдираз досуха, до последней музыкальной капли. Осталось только подобрать подходящие слова к музыке, которая уже рвалась из-под пальцев.

Тот, кто таился глубоко внутри меня, не стал ожидать более настойчивого приглашения, воспользовавшись возможностью выйти наружу. Однако я немного придержал его, развлекая себя и слушателей краткой речью.

– Хотелось бы посвятить моё недостойное сочинение самой прекрасной девушке Силверстоуна, – сказал я, как бы невзначай тронув одну из струн, заставив её тихо зазвенеть в унисон словам, – и очень хотелось бы, дабы её чувства оказались столь же глубоки и искренни, как и мои.

О, как они начали перешёптываться между собой! Как завертели головами в поисках той самой прекрасной, которой чужак дарит свою песню. А я её вижу. Она уже пришла в себя и сияя счастливой улыбкой, ожидает мой подарок. Ага, а Чаруки совсем не рад – бледный, до мертвецкой синевы, он прижался к стене и скользит пальцами по поясу, должно быть ищет свою шпагу.

Я пробежался пальцами по струнам, поэкспериментировал с клапанами и бальдираз зарыдал, словно живое существо, у которого разрывается сердце от душевных мук. Всякое движение в зале прекратилось – теперь все слушали исключительно меня.

Я начинал едва слышно, постепенно поднимаясь всё выше, чтобы в конце строфы, обрывать слова музыкальным проигрышем, от которого у слушателей должны были ползти мураши по коже.

Тысяча комнат в замке небесном

Комнат, заполненных солнечным светом,

В этом воздушном, мире чудесном,

Ярко сияющем, перед рассветом.

Светлые залы в пространстве подлунном,

В медленном танце пары кружатся

И в поцелуе горячем, безумном,

Губы танцоров слиться стремятся.

В облачном замке слепо блуждая,

Среди туманных и призрачных стен,

Вдруг неожиданно встретил тебя я

И угодил в этот сказочный плен.

Звёзды и солнца шар, в небе парящий,

Я променял на огонь твоих глаз,

Ты полюби меня – я настоящий,

Среди туманов и призрачных страз.

Жаль, что взаимный огонь наш не вечен,

Ты растворилась в ночной темноте,

Бег облаков, как всегда, быстротечен,

И не даёт моей сбыться мечте.

Замок воздушный, замок небесный,

Ныне утратил прелесть свою,

И лишь милый твой образ чудесный

Несокрушимо я в сердце храню…

Я оторвал пальцы от струн и поднял голову, чтобы в упор посмотреть на безмолвствующих дворян. Они уже приготовились угостить меня волной аплодисментов, но я вновь прикоснулся к струнам и продолжил. Но теперь играл очень тихо, а пел – ещё тише. Впрочем, в абсолютной тишине даже шёпот слышался по всему залу.

В облачном замке сотни подвалов,

Тысячи комнат, заполненных тьмой,

Где-то, в одном из сумрачных залов,

Мы разлучились с тобой.