Прайс на мою студентку

— Но это раунд с другими правилами, так? Значит, разыгрываем первый ход заново.

Он кивнул, соглашаясь. Ага, выкрутилась. Посмотрела на его карты… С чего бы сходить?

— Думай вслух.

От голоса профессора я вздрогнула, сегодня он вообще говорил, как кнутом бил. Резко как-то.

— Ну я думаю с какой карты сходить…

— Чего ты хочешь добиться первым ходом?

— Чтобы вы набрали дофига карт и проиграли.

Фриц поморщился:

— Как у тебя дела с Карениной?

Как-как, забросила…

— Нудная она.

— Читаешь?

Сделала морду кирпичом:

— Да.

— Врешь.

— Чего это?

— Вижу по лицу. Ты видела, чтобы Толстой употреблял в книге такие слова, как «дофига», «чо», «ну»?

— Нет. Но это ж книга!

— Это красота родного языка. Без слов-паразитов, без спама и флуда. Я дал тебе роман, чтобы ты очистила речь. Хочешь много денег — следи за языком. Говори чище.

Я кивнула и тут же перевела взгляд на Ганса, но тот не заступился, хрен старый.

— Вернемся к картам. У меня шесть и у тебя тоже. Всего двенадцать из тридцати шести. Ты понимаешь, что с первого хода не достигнешь поставленной цели?

Помотала головой.

— Мы несколько раз обновим состав карт, все имеющиеся у тебя на руках выйдут. Как и мои. Цель — завалить меня мелкой картой — лучше ставить на последнем круге, когда большинство карт выйдут и ты можешь рассчитать с какими на руках я остался.

— То есть как «рассчитать»?

— Смотри какие карты выходят и какие на руках у тебя. Остальные — у меня.

Я потрясенно смотрела на профессора. Неужели он серьезно?

— Так вы выигрывали, потому что знали мои карты?!

Он кивнул:

— И не только. Ты делаешь глупые ходы.

Я усмехнулась:

— Докажите! Давайте сыграем, и вы мне на последнем ходе скажете, какие карты у меня в руках.

Теперь усмехнулся немец:

— Ходи.

Перед последним ходом я опять набрала неприлично много, а фриц сидел передо мной с пятью открытыми картами.

— Ну чо? Ой… И как? Готовы?

— Две дамы: черви и пики, семерка пики, шестерка червей, две восьмерки: крести и пики, король червей и бубновая дама.

На последнем слове я подняла на него глаза, как громом ударенная. Это пиздец! Полный! Он угадал нафиг все до одной со всеми картами и мастями.

— Как?!

— Я следил за выбывающими картами. Всё просто.

— Я тоже так хочу!

— Елена, это просто умение наблюдать и запоминать. И в игре на дурака ставки не делают.

Это я понимала, но не могла побороть в себе балдежную дрожь от профессора. Да он, мать его, гений!!!

— Научите меня так!

— Я могу научить тебя еще круче, если ты сможешь обыграть меня в дурака с открытыми картами.

Еще минуту назад я бы самоуверенно заявила, что легко! Но не теперь…

— Ну, Ганса же я обыгрывала.

— У Ганса плохая память, поэтому он не играет в покер с леди, а только раздает карты.

Ганс кивнул.

Оба-на, а я думала, что у Ганса туго с деньгами!

— Так ты меня надул? Что можешь научить покерным штучкам? — развернулась я к Гансу. Но за него ответил профессор.

— В покере нет «штучек», только наблюдательность и вариации комбинаций из известных карт. А еще вероятность выигрыша с учетом карт на руках.

— И умение разгадать игру соперников, — впервые за вечер встрял Ганс.

— Именно, — подтвердил профессор.

— Но этому можно научиться?

— Если у тебя есть способности и ты в состоянии натренировать память, то — да.

Я промолчала, потому что после всего, что мне показал герр (фрицем его теперь язык не поворачивался называть), заявление о своих способностях было бы позерством.

— Ты готова выиграть у меня с открытыми картами?

Кивнула.

— И будешь рассуждать вслух?

— Да. А за победу тыщу дадите?

Он хитро улыбнулся, а у меня ёкнуло внизу живота.

— Условия меняются. Если ты выигрываешь — я исполняю одно твое желание, в пределах разумного. Если выигрываю я, то… моё желание исполняешь ты.

Заинтриговал! Теперь я хочу и выиграть и проиграть одновременно. Ну подлец же! Специально условие переиграл.

— Раздавай, — махнула я Гансу, не сводя глаз с немца.

Изучив свои карты, посмотрела на разложенные передо мной карты герра. Он кивнул, предлагая начинать. Неуверенно я разложила и свои на столе.

— Зачем?

— Я же все равно буду говорить, что и зачем делаю, значит, вы все равно будете знать, какие у меня карты. — Он согласился, а я рискнула сделать еще один вывод: — Вам важнее не моя победа, а смогу ли я в принципе сравняться с вами в игре.

— И мне важна моя победа. Но раз уж ты сделала выбор играть в открытую, то смелее и удачи.

Его улыбка меня пробрала до костей. Нельзя так разрешать улыбаться. Это совершенно против мозгов работает. Опустила глаза и сосредоточилась на картах.

— Вы ходите. У меня нет козырей.

Герр взял семерку и положил передо мной. Покрыть её я могла мелкой восьмеркой в масть или отдать короля.

— Я покрою королем.

— Почему?

— Если буду бить восьмеркой, вы мне свою дадите, я отдам вальта…

— Валета.

Я поняла, зачем он меня поправил и послушно повторила:

— Отдам валета, так у вас их два и один из них козырный.

Профессор кивнул и остановил мою руку с королем на полпути.

— Ганс, а как бы сходил ты?

— С восьмерки.

Тут удивилась я:

— Почему?