Прайс на мою студентку

Уже по поволоке в глазах было понятно, что он мне уступит. Он всегда уступает, когда я так делаю. Поэтому я распустила узел, сглотнула, сразу уловив реакцию герра на меня, обхватила ствол и облизнула кончик.

— Господи, Лена… Дай я хотя бы дойду до кровати, — простонал он и сел на край, опираясь руками в матрас.

Так самозабвенно я еще не сосала. В конце концов, воскресенье день секса, или как? Андрей долго держался, тяжело дышал, приговаривал и даже ругался, пока не выстрелил мне в рот, придерживая затылок. Но я не собиралась отстраняться. Я любила в нем всё — вплоть до последней капельки семени.

— Я подвезу тебя. Заберу вместе с подругой и посидите, поболтаете в кафе. Телефон держи включенным постоянно. Если что, сразу звони. В ту квартиру ни ногой! Поняла?

Кивнула, ужасно довольная, что герр такой покладистый.

— Как свои дела закончу, заберу тебя.

— Ага! Так люблю тебя, — не удержалась, повисла на шее, подставляя губы и ловя его смешок.

— Глупышка. Радуешься таким мелочам. Как у тебя это получается?

Машка впечатлилась. Я бы даже сказала, охренела от герра.

— Такая тачка!

— Ага.

— Такой мужик!

— Ага.

— Чо, правда, жених? — я кивнула, потягивая через соломинку латте. — Охренеть, Ленк! Ты уже чо-как, залетела?

— Неа, Маш, у нас с ним всё по-честному. Мы любим друг друга.

— Ты сдурела штоле? Такой мажор, а ты по чесноку? Да тебя любая подвинет! Животом подвинет, если свой не нарастишь.

— Маш…

Я поморщилась, но подруга уже оседлала коня на скаку, чтоб в горящую избу влететь:

— Не машкай. Леська то проболталась, как вы тут мандой себе на жисть зарабатывали. Она так и сказала, «продала, — грит, — Ленку ейонному хахалю за полтос». Я ведь думала ты в рабстве. Носки-трусы там стираешь.

Я сморщила лоб.

— Она меня, чего? Продала? Совсем мозги что ли отбили? А потом, что за рабство такое трусы стирать — это в сексуальные услуги вообще не входит.

— А чо входит? — оживилась Машка.

— Ну…

Минет, анал и разные позы, из которых куни мне нравится больше всех, сказала бы я раньше, а сейчас поймала заинтересованный взгляд молодого парня на себе и заткнулась, улыбнувшись в ответ.

— Ничего. Я же не в рабстве. Я его невеста. Учусь вот, на курсы хожу, вальсирую по понедельникам. Он квартиру мне отделывает.

— Зачем?

— Чтобы жить там.

— А щас где живете?

— У его матери. Там квартира огромная, мы с Андреем на своей половине, а мутер с Гансом на своей.

— Чо? Мута с Гансом? Оне не русские что ли?

— Немцы.

— Ну ничо се! Невеста немца. Квартира. Тачка. Очуметь! Ты ваще на себя не похожа, Ленка! Тя как подменили. Помнишь, хотела потом Лёху-козла носом провезти в помоях? Во. Щас ты его уделаешь на раз. Он как раз со своей свинкой лается постоянно. В пивнушку она его не пускает одного, а он пузатую ее не берет. Постоянно лаятся, прикинь?

Я сморщилась, отчётливо понимая, что никогда не вернусь домой, особенно ради этого спорного триумфа.

— Это их жизнь, Маш. Ну его. Рада, что не я от него понесла, а то была бы сейчас на месте «свинки» и лаялась бы из-за пивнушки.

— Ну да, так то, — поддержала меня подруга. — Ты то круче всё обставила. Ваще тебе свезло. Леське так не свезло. Хотя она после больницы пошла по специальности в салон.

— Парикмахером?

— Ну. Она же спец по херам.

— Хэер, — автоматически поправила я.

— Чо?

— Говори лучше «мастер-парикмахер». Никто в столице не называет мастеров специалистами по хэерз. Значит, Леся работает. А ты?

— Чо я, приехала за тобой, деньги лопатой грести. Но потом Леська проболталась про проституцию, и как тебя продала, и как ее снасильничали и… Вощем, я тоже решила по херам… Ой, прости, Лен. Мастером, в смысле, пойти. В ейонный же салон. В столице то всяк больше платят за ту же стрижку. И хату с ней на двоих снимаем.

Я кивнула, улыбаясь, что и Машка и Леська теперь пристроены и не стоят в темноте на улице в ожидании клиентов.

— Свадьба то када?

— А? Ой, не знаю, мы с Андреем не говорили про свадьбу.

— А предложение то когда делал, не спросила штоле?

— Он… не делал мне предложение.

— Лен, чо так то? Я те грю — залетай. Сорвется мужик, сбежит как немец от Кутузова.

— От Кутузова бежали французы, Маш.

— Дык не давай ему сбечь. Требуй кольцо, дату свадьбы и беременей к сроку, так, штоб в платье нарядно и пузо на фотках не выпячивалось.

— Маш…

Я сама не поняла из-за чего вдруг разволновалась. На душе образовался такой тяжелый камень, а я не понимала от чего. Андрей вел себя безукоризненно. У меня не было ни малейшего повода сомневаться в его честности.

Он любит меня. Его лицо всегда меняется, когда он взглядом находит меня. И при этом от слов Машки сердце неприятно заныло, а сама мысль, подловить Андрея и женить его на себе, отдавала подлостью, а не любовью.

— Я тя понимаю, Ленк. Иди ко мне, поплачь. Я б тоже ревела, если б такого мужика отхватила. За ним теперь глаз да глаз. А то как Лёха, затоскует и сунет не в ту, а ты снова расхлебывай…

Прекрасно быть невестой, когда жених с тобою навсегда? Как же быстро я забыла свой первый неудачный опыт! Ничему жизнь не учит.

И я заревела, уткнувшись в плечо лучшей подруги.

* * *