Прах человеческий

По правде говоря, мне даже сильных обезболивающих не давали, только легкие противовоспалительные препараты.

– Как любезно с их стороны! – воскликнула Валка и презрительно фыркнула.

Ее рабочий кабинет занимал весь четвертый – верхний – этаж восточного крыла. Окнами он выходил на главный двор, который тянулся на северо-восток до стены и аллеи деревьев, окружавшей территорию старого аббатства. Вдали дымили трубы деревенских домов Фонса. Сананну из этого окна было не видать; город и его верфи находились на юге, вниз по склону, на равнине.

Зато сэра Гектора Оливу было прекрасно видно.

Молодой рыцарь стоял на лужайке и постреливал в тюк сена, купленный в деревне. Мы наконец узнали о содержимом его второго футляра – плоского и длинного.

– Он еще там? – вытянула шею Валка.

– С самого утра, – ответил я, крутя рабочей рукой цилиндр.

Несмотря на небольшой размер – всего два дюйма в длину и три четверти в диаметре, – цилиндр был весьма увесистым.

Олива натянул тетиву старинного лука и легко выпустил стрелу. Пролетев беззвучно, она ударила точно в центр мишени, расположенной в полусотне ярдов.

– Он же не думает всерьез применять лук в бою? – спросила Валка, выпорхнув из кресла и присоединившись ко мне у окна.

Я снова покрутил цилиндр, прокатив его между пальцами, как какой-нибудь плагиарий – монету.

– У всех свои увлечения, – бросил я.

Увлекшись наблюдением за Оливой, я случайно задел правой рукой подоконник и застонал от боли, выронил цилиндр.

Не успел нагнуться, как Валка подняла его.

– Осторожнее, варвар! Ты уже не мальчик!

– Помоложе некоторых! – парировал я и протянул руку за цилиндром.

Насупившись, Валка покачала его на ладони.

– Это же резервуар для высшей материи, оставшийся от меча того убийцы?

– Он самый, – ответил я, нетерпеливым жестом требуя его обратно. – Думаю найти мастера, чтобы сделать новую рукоять. Что я за рыцарь без меча?

Старый резервуар валялся в умывальнике Джинан рядом с филактерией Валки, оставленный там как будто божественной рукой.

– Но мало где это умеют, – добавил я. – На Элосе, Фэе… в Джадде…

Зажав цилиндр двумя пальцами, Валка подняла его к свету. Покрытие было титановым, без каких-либо отметин и отверстий, если не считать клапана на торце и клейма мастера, старинной греческой буквы Ф. Внутри в инертном состоянии находилось около фунта высшей материи. Сколько времени должны были работать ускорители частиц, чтобы произвести столько редкого вещества? Несколько лет? Десятилетий? Невозможно было предугадать, когда и как часто будут появляться на свет редчайшие пентакварковые барионы. Чтобы сделать меч, их нужны были триллионы. Барионы собирались в причудливые атомы, затем атомы связывались в одну жидкую молекулу, из которой формировался клинок, способный разрубить почти что угодно. Мощностей всех фабрик на Элосе и Фэе хватало, чтобы производить от силы полдюжины таких молекул в год, а то и вдвое меньше.

– Говоришь, он был джаддианцем? – спросила Валка.

– Убийца? – Я оглянулся на Гектора, который побежал к мишени по прямой, на ходу вынимая стрелы из колчана и стреляя. – Да. Маэсколом.

– Но это не джаддианский алфавит, – сказала Валка, поковыряв букву Ф блестящим ногтем.

– Нет. Это буква фи. – Я забрал у нее резервуар и провел пальцем по клейму. – Означает, что меч произведен на Фэе. Все имперские клинки делают на Фэе или Элосе, поэтому на клейме ставят либо фи, либо лямбду. У джаддианцев другие маркировки.

– А почему на Элосе ставят лямбду, а не эпсилон? – удивленно спросила Валка.

Я развел руками.

– Выходит, это имперское оружие? – уточнила она и после моего кивка добавила: – Почему маэскол сражался имперским мечом? Как-то подозрительно.

Я вновь лишь развел руками. Жест вышел асимметричным, учитывая состояние моей правой руки.

– Наверное, кто-то из «Львов» дал. Например, принц Рикард. Или принц Филипп. Или даже сам лорд Бурбон.

Мысль об Августине Бурбоне заставила меня испытать боль, что была сильнее боли в костях, и я отвернулся от окна и света.

Валка села обратно в кресло. Вокруг нее, на стенах и над лакированным столом висели распечатанные фотографии.

– Вряд ли принцы! Они же не рыцари. Разве такие мечи не полагаются только рыцарям?

– Бурбон тоже не был рыцарем, – ответил я. – Более того, рыцарем нужно быть, чтобы получить право носить такой меч публично.

Я сам носил меч сэра Олорина не один десяток лет до того, как император посвятил меня в рыцари, но делал это почти исключительно за пределами Империи. Был такой меч и у Бассандера Лина, которому до сих пор не даровали рыцарского титула, хотя он того заслуживал. Только рыцарь мог заказать такой меч, а потом отдать его кому угодно.

Я рассказал об этом Валке.

– Интересно, для кого тот меч изготовили, – задумалась она.

– Уверен, что он принадлежал Бурбону. Лорд заставил Браанока подбросить нож-ракету. Подговорил принцев – хотя, возможно, это сделала императрица. У нее тоже мог заваляться такой меч.

Я положил цилиндр на ладонь, ощущая его зловещую тяжесть, холод и плотность, и спросил:

– Но неужели они настолько глупы, чтобы вооружать убийцу собственными клинками?