Прах и пепел

– Ага. Спасибо. Ты сам ешь.

Эркин мотнул головой.

– Ешь, Женя, я больше не хочу.

Они сидели рядом, но между ними оставался просвет – место Алисы. Было очень тихо и спокойно. Рассеянно жуя шоколад, Женя следила за красным пальто и белым беретиком Алисы.

– А что здесь раньше было? – спросила вдруг Женя.

– Не знаю, – Эркин пожал плечами. – Мне просто сказали, что никто не ходит сюда. Цветные – он перешёл на английский, – мертвяков боятся, а белые… не знаю, почему.

– Мертвяков? – удивлённо переспросила Женя. – Что это?

– Ну-у, – Эркин смущённо улыбнулся. – Это мёртвые, но они выходят, к живым пристают.

– Ой, ужасы какие! – преувеличенно испугалась Женя.

И Эркин рассмеялся этому показному страху.

– А они злые? – вдруг спросила, подходя к ним, Алиса. – Мам, а ещё шоколаду можно?

– Держи. Ты это про кого?

– Ну эти, мертвяки. Я слышала: они пристают.

– Когда как, – улыбнулся Эркин и сокрушённо добавил: – Громко говорим. Мало ли что.

Женя вздохнула. Эркин завернул остатки плитки в фольгу и протянул ей. Она кивнула, пряча шоколад в сумочку. Да, не стоит здесь задерживаться. Эркин прав: мало ли что.

– И как теперь?

– Как и утром. Вы на поезде, я на попутке.

– Хорошо.

Женя встала. Эркин взял свою куртку, встряхнул и набросил на плечи.

– Идём, я другой пролом покажу. Там ярмарка недалеко, через неё и уйдёте.

Женя кивнула. Помедлив, Эркин полез в карман и вынул что-то непонятное.

– Вот. Это я там купил.

– Что это?

– Jumping, – сказал он по-английски, а Женя, смеясь, перевела на русский: – Дрыгалка.

Мохнатый шар на резинке с пришитыми блестящими пуговицами глаз и носа, высунутым языком из красных ниток, руками и ногами из пружинок с мохнатыми шариками на конце привёл Алису в полный восторг. Эркин показал, как заставить его улетать и возвращаться в руку, и Алиса забыла обо всём.

Но на третьем броске Дрыгалка зацепилась за куст, едва не оборвав резинку. Женя отобрала игрушку и спрятала в карман плаща.

– В лесу ею не играют.

– Ну, мам!

– Выйдем в город, отдам.

Эркин кивнул и совсем тихо сказал:

– После ярмарки.

Женя, сообразив, кивнула.

– Ну, куда идти, Эркин?

– Сюда.

Эркин повёл их через лес, сразу став настороженно внимательным. Но вокруг было по-прежнему тихо и спокойно.

Гатрингс

От всего комплекса уцелел только этот домик.

Рассел сам не понимал, зачем его занесло сюда. Хотя… вряд ли здесь оставили засаду. Да и вряд ли русские, даже обследовав немногие развалины, догадались, что здесь было на самом деле. Лабораторные корпуса и основные блоки взорваны и засыпаны обрушившимися сводами, а наземные сооружения так же взорваны и сожжены. Так что русские вполне обоснованно бросили парк без присмотра. Ограда ещё стоит, и старая слава отпугивает любопытных, но… Нет, ночью бродить здесь, разумеется, рискованно, но ясным днём… Посидеть, глядя на осенние деревья, подумать, да нет, думать уже не о чём, просто посидеть. Как на кладбище.

Одна стена наполовину обгорела и рухнула, но три других и часть крыши держались. Скорее всего, это был склад садового инвентаря, да, точно, поэтому и так понебрежничали при ликвидации. Рассел осторожно вошёл в пролом. Под ногами хрустнуло стекло. Присесть-то здесь есть где? Да, вот обломок поваленного шкафа. Он покрыл его купленной уже здесь на вокзале газетой и сел. Снаружи его незаметно, а вид отсюда… Всё ещё зелёный газон, полого сбегающий к маленькому пруду, тихие красно-жёлтые деревья на том берегу. Тишина и покой. Но здесь всегда было очень тихо и очень спокойно. Среди деревьев прятались одноэтажные домики-коттеджи. Все службы, коммуникации, рабочие помещения убраны под землю. И ни одна авиаразведка не обнаружит ничего предосудительного. Да и кому придёт в голову исследовать с воздуха тихий провинциальный город с полным отсутствием серьёзных военных предприятий? Тихий парк, частная собственность. И один из лучших научно-исследовательских центров Империи. Какие блестящие умы, смелые разработки, головокружительные гипотезы… И вот результат. Запах гари и мёртвая тишина.

Лёгкий шорох слева привлёк его внимание. Не вставая, Рассел повернул голову и увидел сквозь щели в дощатой стене двух людей, пробирающихся между деревьями. Странное место для прогулок. Он вгляделся и замер. Потому что узнал их.

Эркин остановился и поглядел на Женю.

– Ну вот. Видишь развалюху? От неё по прямой туда и выйдешь к воротам. А там левее на соседней улице ярмарка. Там шумно, ты её услышишь.

Он говорил и старательно улыбался, потому что в глазах Жени стояли слёзы. Им опять надо прощаться. Чудо совместной прогулки закончилось. Нет, она не может так уйти. Здесь никого нет, они одни. Эркин понял и первым обнял её.

Рассел видел: индеец обнял Джен, её руки обвились вокруг его шеи, их лица сблизились, почти сливаясь. Рассел в каком-то оцепенении смотрел, как индеец целует Джен в глаза, щёки, губы, как Джен прижимается к индейцу, целует… спальника, чёрт побери! Ну да, конечно, индеец не перегорел, он активен, обнимает первым. Господи, Джен и просроченный спальник… хотя… хотя… а это что? Нет, этого не может быть!