Прах и пепел

– Особых нарушений нет, – спокойно отвечает немолодой.

Второй, совсем мальчишка, скучающе обводит комнату лучом своего фонаря и, заметив рассыпанные по полу игрушки Алисы, улыбается. И Женя в каком-то оцепенении видит, как он носком сапога подбрасывает в воздух тряпичного медвежонка и ловит его на лезвие своего ножа, ловким движение распарывает, разрезает медвежонка пополам и стряхивает остатки на пол.

И в том же оцепенении Женя слышит собственный голос:

– Я могу уложить ребёнка?

– Разумеется, мисс Малик.

Мервин выделяет слово «мисс», и юнец радостно ржёт, похабно оглядывая Женю.

Женя уложила Алису, укрыла, быстро накинула на себя халатик, завязала пояс. Что там на кухне?

– Ну что ж, мисс Малик. Раз вас устраивает его работа, послезавтра зайдите по этому адресу, уплатите положенный сбор и оформите владение.

Она видит, как её рука недрогнувшими пальцами берёт у Мервина белый прямоугольник, слышит свой голос:

– Благодарю вас.

Из кухни слышен хохот, звон бьющегося стекла и какие-то глухие удары.

– Заканчивайте, – бросает Мервин и идёт к двери, за ним эти двое.

Выйдя за ними в кухню, Женя видит лежащего на полу Эркина и… тёмную, нет, чёрную струйку на полу от его губ. Вокруг мальчишки из самообороны. Мервин что-то говорит. Ей? Да, это ей:

– Вы должны соблюдать правила содержания раба, мисс Малик. Можете оставить его в кладовке, но на ночь вы должны его приковывать и запирать на прочный засов, а не крючок. Необходимый для содержания инвентарь можете приобрести по тому же адресу, – и остальным: – Всё, здесь закончили.

Они перестают пинать Эркина и, гогоча, как отпущенные с урока мальчишки, вываливаются на лестницу. И уходящий последним, Мервин вдруг оборачивается в дверях.

– Постарайтесь не опоздать на работу, мисс Малик. Вы всё поняли?

– Да, – слышит Женя свой голос. – Я поняла.

Ушли? Шаги на лестнице, хлопает нижняя дверь, раз, другой, ещё… сколько их было… ушли?! Она кидается к Эркину, и его шёпот отбрасывает её.

– Отойди. Сейчас вернутся.

Она успела сделать шаг назад, когда в кухню вбежал тот, немолодой.

– Прошу прощения, мисс, фуражку забыл.

Он берёт со стола свою фуражку, и голос его звучит… тепло, по-отечески.

– А вообще-то, мисс, вы бы лучше купили себе чёрного. Индейцы с норовом, – и носком сапога толкает голову Эркина.

И Женя видит, как от толчка безвольно катнулась по полу черноволосая голова и чёрная струйка расплескалась в лужицу.

В последний раз хлопает нижняя дверь, калитка… Эркин приподнимается на руках, выплёвывает чёрный сгусток, снизу вверх смотрит на Женю и… и улыбается окровавленными губами.

– Отбились.

Его голос и улыбка выводят Женю из оцепенения, и только сейчас она замечает на кухонном столе горящую лампу. Кто и когда зажёг её и принёс сюда? Не помнит. Не видела…

– Мама! Ты где?

– Алиса! – Женя побежала в комнату.

Эркин встал. Надо замыть пол, пока не присохло. Ну… ну, неужели пронесло?

Он зачерпнул из ведра холодной воды, взял тряпку.

– Эркин! – Женя, бледная, чуть темнее своей рубашки, с глазами-провалами на пол-лица встала в дверях кухни. – Эркин, Алиса тебя зовёт.

Эркин бросил тряпку в чёрную лужицу и пошёл в комнату.

Алиса плакала, сидя в кроватке, и, когда он подошёл и наклонился к ней, обхватила его за шею.

– Эрик…

– Ну, что ты? – Эркин сел на пол у её кроватки. – Ну, ничего, ну, всё в порядке.

Подошла Женя, обняла их обоих.

– Мам, ты не плачь, – всхлипывая, попросила Алиса.

– Я не плачу, – шмыгнула носом Женя. – Ложись, Алиса. Надо спать.

– А Эрик?

– Здесь я, здесь, – Эркин осторожно, чтобы не запачкать их кровью, высвободился.

Женя кивнула.

– Я уложу её сейчас. Всё, зайчик, всё маленькая, всё хорошо, спи.

Выходя из комнаты, Эркин слышал, как Женя что-то неразборчиво приговаривает, успокаивая Алису. В кухне он замыл пол, подобрал и выкинул в ведро в уборной разбитые чашки. Вот сволочи! Перевернули тазик с посудой и ещё потоптались. Хорошо, что не прицепились, где его посуда. Хотя… это дело хозяина – из чего раба кормить. Но что этот гад нёс про содержание рабов? Ведь поворот на Рождество обещали.

– Заснула, – Женя вошла в кухню, огляделась.

– Они чашки побили, Женя. Я подобрал.

– Чёрт с ними.

Он удивлённо вскинул на неё глаза. Такой он Женю ещё не видел.

– Женя…

– Нет, подожди. Тебя сильно…

Она не договорила, но он понял.

– Нет, Женя. Я кровь во рту собирал и выплёвывал потихоньку. Ты… тебя не тронули?

– Пока нет, – отмахнулась Женя. – Вот что. Будем собираться. Надо уезжать. Сегодня же.

– Но…

– Поедем в Гатрингс. Там комендатура. Как-нибудь дотянем. Здесь оставаться нельзя.

– А Андрей?

– Едем вместе. А там… что-нибудь придумаем.

Эркин задумчиво кивнул.

– На работу ты не пойдёшь?

Женя досадливо прикусила губу.

– Да, надо пойти. Заодно… заодно узнаю.

– А я на рынок схожу. С Андреем договорюсь.

– Хорошо. Так и сделаем.

И тут они услышали далёкие выстрелы. Женя метнулась к столу и погасила лампу.

– Всё, Эркин, иди, ложись.

– Ага, понял.