Прах и пепел

Оба вздрогнули и вскинули головы. Она самая! Стоит возле них и, улыбаясь, смотрит на Фёдора. Обаятельно улыбаясь.

– К вашим услугам, мэм, – растерянно пробормотал Фёдор по-английски.

– Вы не уступите мне место? Я бы хотела сидеть у окна.

И уверенная, что отказа не будет, отвернулась от покрасневшего Фёдора, насмешливо оглядела сразу притихшую Женю – Эркин поймал, мгновенно понял этот взгляд и нахмурился – и посмотрела на Эркина. Он уже видел и не раз этот шарящий по телу, оценивающий взгляд. На секунду его обдало ледяной волной страха, но тут же… ах ты, шлюха, беляшка чёртова, ну, за Женю ты сейчас получишь.

Приподнимающийся Фёдор застыл, увидев его лицо. Отвердевшее и словно загоревшееся изнутри.

Медленным, демонстративно откровенным, вызывающим взглядом Эркин раздел её, раздел так, чтобы это увидели и поняли и она, и Фёдор, и обернувшиеся к ним сидевшие впереди, и стоящий возле шофёра сопровождающий – тот ждал, когда все сядут, чтобы дать сигнал шофёру о начале движения – и обернувшийся на внезапную тишину шофёр. Почувствовав, что его поняли, Эркин презрительно улыбнулся и с разочарованно-скучающим видом отвёл глаза.

Да, его поняли. Покраснев до выступивших на глазах слёз, она рванулась вперёд, добежала до единственного свободного места на заднем сиденье и даже не села, а упала на него. Широко ухмыляющийся шофёр из-за спины сопровождающего показал ему оттопыренный большой палец и мягко стронул автобус.

Фёдор плюхнулся на сиденье и восхищённо покрутил головой.

– Ну, ты даёшь!

Эркин пожал плечами.

– А что? Случилось чего? – и повернулся к Жене. – Женя, ты в порядке?

Женя посмотрела на него влажно блестящими глазами и натужно улыбнулась. И Эркин улыбнулся ей. Так, как умел только он. И Женя даже засмеялась в ответ.

Но для остальных инцидент исчерпанным не был. Они ещё о новенькой не высказались и ждали только повода.

Уже в автобусе Дим никак не мог успокоиться, так его потрясла эта машина.

– Пап, а этот… линкор – хорошая машина?

Тим пожал плечами, вешая на крючок у окна пальтишко Дима.

– Смотря для чего.

– Ну-у… пап, ну, расскажи про «линкор». Ты же знаешь, – и, видя, что Сашка с Шуркой и дядя Гриша смотрят на них, гордо сказал: – Папка всё про машины знает. Всё-всё. И… – большая ладонь Тима легла на его колено. Дим запнулся и тут же нашёлся: – И умеет всё-всё.

– Ну что, Тим, – улыбнулся Грег, – уважь, расскажи про «линкор». Я таких машин раньше не видел.

– Это «линкор-люкс», – смущённо улыбнулся Тим. – Он только на хорошей дороге хорош. А так… управление мягкое, но в уходе капризен.

– Работал на нём? – спросил Сашка.

– Так, – Тим неопределённо покрутил ладонью в воздухе, – налаживал пару раз. Ну, и в пробных проверял.

– Понятно, – кивнул Шурка. – А ещё какие «линкоры» есть?

– Есть, – кивнул Тим. – «Линкор-тревел» для путешествий. Он надёжный, ему дорога не особо нужна, кроме, ну, уж очень густого старого леса, везде пройдёт. «Линкор-фургон» – это тоже для путешествий и… для всякого. Дом на колёсах.

Разговор завязывался очень интересный. Дим весь сиял и вдруг, случайно поглядев в окно, вскрикнул:

– Пап! Война!

Тим круто развернулся к окну, одновременно пригибая голову Дима, почти сталкивая его с кресла на пол. За окном проплывали чёрные развалины каких-то домов.

Тим перевёл дыхание и убрал руку, помог Диму опять сесть прямо.

– Нет, Дим, это… это просто… – Он запнулся, не находя нужных слов. – Война кончилась, Дим.

– Да-а, – протянул Дим, – я помню. Пап, а мы в лагерь едем?

– Да.

– А на Горелое Поле нас не завезут? Тогда тоже говорили: в лагерь и на работы, а привезли туда.

Во внезапно наступившей тишине голосок Дима оглушительно звенел на весь автобус.

– Нет, – твёрдо ответил Тим.

– А Горелое Поле…? – начал было Сашка, но замолчал, получив тумаки сразу с трёх сторон: от Шурки, перегнувшегося к нему Грега и неожиданно ловко дотянувшегося до него с заднего сиденья Терёхи.

– Димка, а у тебя какая машина есть? – спокойно, будто ничего не случилось, спросил Грег.

– А никакой! – Дим отвернулся от окна и стал объяснять: – вот осядем, определимся, тогда с деньгами полегче станет, а уж тогда…

Постепенно страшная тишина, вызванная словами Дима о Горелом Поле, сменилась ровным гулом обычных разговоров.

Вдоль дороги всё чаще мелькали развалины, виднелись ямы воронок и рвы окопов, заросшие за лето травой, но всё ещё заметные. Автобусы въезжали в район боёв. Грег посмотрел на мелькнувший в окне указатель и присвистнул.

– В столицу едем.

Тим, как раз достававший для Дима шоколад, бросил короткий взгляд на пейзаж за окном и кивнул.

Развалины очень заинтересовали Алису.

– Мам, а это что? – и вспомнив что-то: – Это война, да?

– Да, – кивнула Женя, зябко передёрнув плечами. – Это война.

– Да-а, – вздохнул кто-то. – Война-войнища.

– Ну, кому войнища, – откликнулся ещё кто-то, – а кому и войнушка.

– Ага-ага, кому война, так тётка зла, – радостным голосом: наконец-то подходящий повод – почти пропела женщина, сидящая перед золотоволосой. – А кому война, так и мать родна.

– Да уж, – сразу поддержали её. – Кто потом с кровью умывался, а кто на пуховых перинках лёживал.