Практическое демоноводство

Я почувствовал, что могу совсем ускользнуть из-под власти Соломона и отныне жить свободно, но даже такой болван, как царь, рано или поздно мог сопоставить одно с другим. И тогда бы я на веки вечные вновь очутился в преисподней.

И я попросил у Соломона соизволения привлечь демона к ответу. Сила моя намного превосходила силу Цапа. Но о мощи моей Соломон мог судить только по строительству храма, а в этом деле демон, казалось, превосходил меня. «Сделай, что сможешь, — сказал царь. — Если ты поймаешь демона, останешься на Земле».

Я отыскал Цапа в пустыне, где он неспровоцированно изничтожал одно племя кочевников за другим. Я связал его своими чарами, и Цап начал возмущаться: мол, все равно собирался вернуться, ибо он раб заклинаний Соломона, и по-настоящему сбежать не смог бы. Но сначала он решил немного поразвлечься с людьми, только и всего. Чтобы Цап много не болтал на обратном пути в Иерусалим, я набил ему рот песком.

Когда я доставил Цапа, Соломон приказал мне изобрести наказание для демона — да такое, чтобы все жители Иерусалима видели его мучения. Я приковал демона цепями к огромному камню перед дворцом, а потом сотворил гигантскую хищную птицу — она налетала на демона и клевала его печень, но печень сразу отрастала снова, поскольку демоны, как и джинны, — бессмертны.

Соломону моя работа понравилась. Пока меня не было в городе, он несколько пришел в себя, а вместе с тем укрепилась и его воля. Я стоял перед царем, дожидаясь своей награды, и чувствовал, как силы мои убывают, а его воля — крепчает.

«Я обещал тебе, что ты никогда не возвратишься в преисподнюю, и сдержу свое слово, — сказал Соломон. — Но после этого демона мое отвращение к бессмертным только усилилось, и мне уже не хочется, чтобы ты бродил на свободе просто так. Я запечатаю тебя в кувшин и брошу в море. А если настанет такое время, и ты вновь окажешься на свободе, то власть над миром людей обретешь лишь по моему повелению. Отныне и впредь приказы я буду тебе отдавать, и только во благо людей. Волей моей да будешь ты связан накрепко».

И повелел Соломон изготовить кувшин из свинца и наложил со всех сторон на него серебряные печати. Но до того, как заточить меня, пообещал Соломон, что Цап останется прикованным к каменной глыбе, пока вопли его не выжгут свой след в царском сердце, чтобы Соломон не утратил больше ни силы воли своей, ни мудрости. А затем он отправит демона обратно в ад и уничтожит скрижали с заклинаниями и великую печать. Он поклялся в этом, как будто считал, что судьба демона мне чем-то дорога. На самом деле, до Цапа дела мне было не больше, чем до верблюжьего пука. А после этого Соломон отдал мне последний приказ и запечатал кувшин. И стражники его швырнули сосуд в Красное море.

Две тысячи лет я томился в кувшине, и единственной отрадой была мне струйка морской воды, что просачивалась внутрь. Я жадно пил ее, ибо у той воды был вкус свободы.

Когда рыбак, наконец, вытащил кувшин из морских глубин, и на Соломона, и на Цапа мне было глубоко наплевать. Мне хотелось насладиться свободой. Последнюю тысячу лет я прожил как обычный человек, связанный лишь волей Соломона. Об этом царь сказал мне правду. Солгал он лишь о демоне.

Араб умолк и снова наполнил в океане стаканчик. Август Рассол не знал, что и сказать. Правдой это быть не могло. Такую историю ничем нельзя подкрепить.

— Прошу прощения, Джан Ген Джан, — сказал он, — но почему обо всем этом не говорится в Библии?

— Отредактировали, — ответил джинн.

— А вам не кажется, что вы путаете греческие мифы с христианскими? Птицы, клюющие печень демона, — это очень похоже на сказание о Прометее.

— Это я придумал. А греки — воры, ничем не лучше Соломона.

Рассол задумался. Он стал свидетелем сверхъестественного явления, разве нет? И этот араб сейчас пьет морскую воду без видимых неприятных последствий для себя. Но даже если что-то из происходящего можно списать на галлюцинацию, Рассол был уверен, что странные голубые вихри утром в магазине заметил не он один. Но если допустить — лишь на мгновение, — что неслыханная история араба — правда…

— Если это правда, то откуда вам известно, что Соломон солгал? Ведь прошло столько времени. И почему вы мне об этом рассказали?

— Потому что, Август Рассол, я знал, что вы мне поверите. А что Соломон солгал, я знаю, поскольку чую присутствие демона. И я уверен, что сейчас Цап объявился в Хвойной Бухте.

— Как это мило, — сказал Рассол.

7

Прибытие

Вёрджил Лонг вылез из-под капота «импалы», вытер руки о комбинезон и поскреб четырехдневную щетину. Трэвису он напоминал жирного хорька, страдающего чесоткой.

— Так ты думаешь, это радиатор? — спросил Вёрджил.

— Радиатор, — подтвердил Трэвис.

— А похоже, мотору хана. Работал больно тихо, когда ты подъехал. А это нехороший признак. Кредитка есть?

Вёрджил как никто другой умел ставить неверные диагнозы двигателям. Когда он имел дело с туристами, стратегия обычно сводилась к тому, что он начинал заменять одну деталь за другой, пока проблема не решалась или не заканчивались деньги на счету клиента — смотря что происходило раньше.