Практика любви. Осознанный подход к восстановлению и развитию отношений

Мало кто понимает, какие возможности дает способность отвечать за свои действия. Привыкнув брать на себя ответственность в 100 % случаев, мы учимся сострадать, проявлять эмпатию, принимать партнера таким, какой он есть. Мы понимаем не только свои, но и его переживания. Эта практика помогает увидеть, что ситуация, в которой мы оказались, — результат принятых в прошлом решений, и позволяет найти возможности для дальнейшего развития.

Личная ответственность свидетельствует о зрелости, о том, что ребенок взрослеет. Журналист и писатель Сидни Харрис утверждал: «Граница между ребенком и взрослым человеком не пройдена, пока он не перестанет использовать страдательный залог, то есть вместо „Меня потеряли“ не начнет говорить: „Я потерялся“». Это исчерпывающее определение личной ответственности. Но, помимо того, что ответственность означает умение отвечать за свои слова и поступки и извиняться, она является фундаментальной практикой, на которой базируются остальные четыре.

Сначала в моей методике было четыре практики: осознанность, субличности, нарратив и выбор. Мне казалось, что чего-то не хватает. Практики работали, но мало отличались от уже известных видов терапии. Им нужен был какой-то общий мотив, катализатор, которым и стала личная ответственность — обещание, данное себе и партнеру, использовать в нужный момент другие четыре практики. И не только тогда, когда это легко, но и в сложные моменты, когда нестерпимо хочется обвинить другого и изобразить из себя жертву.

Прежде чем мы двинемся дальше, подумайте о том, какую реакцию вызывает у вас определение личной ответственности. На какие мысли оно вас наводит? К каким действиям подталкивает? Какие вызывает чувства? Кого-то такая степень личной ответственности в отношениях пугает. Но уже в следующей главе вы убедитесь, что для пары она имеет огромное значение.

Глава 18. Роль личной ответственности в отношениях

Борьба с симптомом лишь усугубляет проблему. Если взять на себя ответственность за то, что вы сами себе сделали, за причину этих симптомов, за болезнь, за образ жизни, в этот самый момент соприкосновения с собственным «я» начнутся личностный рост и развитие.

Фриц Перлз

Кипящая кастрюля

Я отец с большим опытом и прекрасно разбираюсь в криках. По тону и эмоциональным оттенкам вопля любого из своих сыновей я знаю, насколько ему больно или страшно. Так что, сидя во дворе и услышав в доме шум, я сразу прикинул, что руки-ноги у всех целы и никто не истекает кровью, по крайней мере пока. А значит, можно еще чуток посидеть, допить пиво и поболтать с остановившимся на минутку приятелем. Честь справляться с ситуацией я предоставил своей женушке. Что бы там ни случилось, никто не умер, и мне не о чем волноваться. Вопли прекратились, и я подумал, что был прав.

Вернувшись домой, я обнаружил, что пар идет не только от кастрюли с ужином. Эшли смотрела на меня так, как не смотрела никогда прежде.

Ее взгляд выражал злость с небольшой долей разочарования.

— Ты, наверное, с улицы ничего не слышал? — осведомилась она неприветливым, ледяным тоном, к которому я не привык. Обычно, что бы ни случилось, я получал от Эшли кредит доверия. Сейчас же она еле сдерживалась, чтобы не взорваться, и мой Защитник резво выступил вперед. Он завладел мной и сказал моим голосом:

— А у тебя что, язык отсох?

От этих слов во мне пробудилась другая часть, которой недостатки этой стратегии защиты были очевидны. Как при замедленной съемке в кино, голос в моей голове низко и протяжно выговорил: «Не-е-е-ет! Чт-о-о-о т-т-ты де-е-л-ла-а-еш-шь?» Мне тут же больше всего на свете захотелось взять свои слова назад.

Эшли ощетинилась и прищурилась, как перед нападением. Она была явно обижена. Она имела полное право злиться. За пятнадцать лет совместной жизни мы достаточно ссорились, но старательно взращивали культуру любви и уважения. Мои слова выходили за рамки всех гласных и негласных договоренностей.

Она развернулась и пошла к двери, что делала очень редко. Но не потому, что проиграла или разозлилась, а потому, что оказалась единственным взрослым из присутствующих. Ей не хотелось сказать или сделать что-нибудь, о чем она потом пожалеет. Она взяла на себя личную ответственность.

Глядя ей в спину, я наконец пришел в чувство и подумал: «Какого черта я творю?!» Я поднял руки вверх и сказал:

— Подожди! — Она не остановилась, поэтому я повторил: — Подожди! Пожалуйста, подожди!

Она наконец остановилась, но не повернулась ко мне. Желания продолжать дискуссию у нее не было, и она хотела сначала убедиться, что я скажу что-то дельное. Я произнес: