Практика на Лысой горе

Вий-Совяцкий тем временем сосредоточенно заваривал чай, потом засыпал сахар в огромную красную кружку и нарезал лимончик. Принесло же на ночь глядя эту орду. Никакого покоя старику не дадут. Даже вон Бесенька почти угомонился – задумчиво грызет бартку Чугайстрина.

– Гриша, успокойся. Ничего плохого не произойдет. А привязку к следам злыдня сделать необходимо.

Чугайстрин только нахмурился. Его явно не устраивало такое положение дел, но выхода не было. Правда, это не помешало ему произнести:

– Даже не надейся.

Цимбалист скривился, мол, напугал больно, но потом прислушался и наигранным жестом приложил руку к уху.

– Чу-у-у, шановные. Никак у нас будет компания сейчас.

– Сразу нет, – отрезал Вий-Совяцкий, но спустя миг с грохотом распахнулась дверь.

Чугайстрин и Цимбалист уставились на вошедшую. Бесенька даже перестал грызть топорище бартки и вопросительно глянул на своего хозяина. Вий-Совяцкий так же невозмутимо налил чай, взял кружку и снова устроился в кресле, только после этого соизволив взглянуть на гостью.

В дверном проеме, сжав кулаки и сверкая черными очами, стояла Ткачук. Хорошо, кстати, выглядит: тебе и шерстяное платье до коленок, и поясок широкий с красной пряжкой. И сапожки вон на каких каблучищах, и волосы завила. Никак на свидание бегала?

– Да как вы смеете! – неожиданно прошипела она почище гадюки и рванулась к Цимбалисту. Тот только охнул, слабо отбиваясь от разъяренной злыдни.

– Право, панночка, вы, часом, головой не ударились?

Однако оторвать хрупкие на вид пальчики с острейшими ногтями – задача еще та. И справиться с ней у Цимбалиста не выходило.

– Кобели старые, – тем временем прошипела Ткачук, – совсем подурели, молодых девчонок хватать?

Она метнула яростный взгляд в Чугайстрина, и он не нашел подходящего ответа. Цимбалист безуспешно отцеплял злыдню от себя.

– Панночка, ну возьмите себя в руки, в конце концов! Ничего вашим девочкам не будет.

Ткачук прищурилась, глаза вспыхнули пурпурным светом. Вий-Совяцкий сделал большой глоток, с вниманием следя за развитием событий. Вмешиваться не имело смысла, а вот насладиться происходящим – ох, как душе приятно.

– Знаю я ваше ничего! – Ткачук встряхнула Цимбалиста, тот делано поднял руки, мол, сдаюсь.

– Панночка, вы, кстати, хоть и преподаватель, но вламываться в кабинет ректора как-то невежливо, – заметил он и резко смолк. До всех, кажется, только сейчас дошло, что Вий-Совяцкий даже не попытался выставить незваную гостью.

– Что? – невинно уточнил он, звонко поколотив ложкой в чашке, словно устраивая специальное музыкальное сопровождение.

– Павлу-у-у-уша, – нехорошо прищурившись, протянул Чугайстрин.

– Не то чтобы я в восторге от этого, – медленно протянул Цимбалист, – но еще чуть-чуть, и я соглашусь с паном чугайстром.

Вий-Совяцкий не отреагировал, потом посмотрел на Ткачук:

– Александра Евгеньевна, будьте любезны, голубушка, записываться у секретаря. Здоровью наших учеников ничего не грозит.

Ткачук уперла руки в бока, словно собиралась высказать как можно больше, однако Вий-Совяцкий неожиданно подался вперед. В комнате резко похолодало. Ткачук нахмурилась.

– Александра Евгеньевна, пред мои очи появитесь завтра. Желательно с объяснительной. Там и потолкуем, – его голос звучал размеренно и… страшно. – Прошу нас покинуть.

Она что-то хотела сказать, потом еще раз глянула на Цимбалиста и Чугайстрина, скрипнула зубами и вылетела из комнаты.

На некоторое время воцарилась тишина. Бесенька, прижав уши, осторожно уполз под кровать. Наконец Чугайстрин шумно вздохнул и медленно произнес:

– Это… то, о чем я думаю?

Вий-Совяцкий нехорошо на него посмотрел:

– Гр-р-риша, даже не начинай.

* * *

– Вот это да-а-а, – восхищенно выдохнула я, разглядывая огромную пещеру, в которой громоздились сундуки и ящики. Почти от каждого шел мощнейший магический фон. Артефакты, не иначе же! Мягкий зеленоватый свет заполнял собой все вокруг, позволяя разглядеть любой предмет в деталях: вон там, в самом углу, – огромная печь, кажется, такая же, как в доме Богдана. А возле меня в каменном углублении бартки, перевязанные яркими лентами. Чуть дальше, на вбитых в стену крючочках висели венки с радужной аурой. Слева, в каменном углублении… свистульки. Да, с виду обычные и глиняные, только дунешь в такую – разлетится песня надежды на несколько километров; люди заулыбаются, работа пойдет на лад – станет одним хорошим днем больше. А вот внизу стояли темно-коричневые куманцы с вином жизни. А дальше…

Я, едва ли не разинув рот, рассматривала сокровища. Вот это да! Откуда ж столько всего здесь? И стоим же в самом начале, потому что все тело аж гудит от магии. Правда, при этом приятно, спокойно, словно так и должно быть. Дорогу, которой меня сюда привел Богдан, я запомнила смутно, все под ноги смотрела. И даже пару раз выругалась, но он уперто тянул меня к пещере.

– Ну как? – поинтересовался он, осторожно положив мне руки на плечи. – Нравится мольфарская сокровищница?

– Ага-а-а, – растерянно протянула я. – Это ж кто сюда всю эту красоту принес?