Праотец Мосох

Сейчас попробуем определить, хотя бы в самом общем приближении, направления возможных миграций синташтинцев. Г. Б. Зданович отмечает, что их могильники известны в настоящее время на Волге и на Дону^{383}. Присутствие синташтинцев отмечено в культуре многоваликовой керамики, занимающей территорию степной Украины^{384}. Также Г. Б. Зданович указывает на близость могильников Аркаима и Синташты с шахтными гробницами Микен XVI в. до н. э. и на наличие в степной Евразии многочисленных предметов, несущих на себе микенское влияние^{385}. Пожалуй, самое интересное может состоять в том, что «одна из миграционных культурных волн, связывающая Балканы и Урал, проходила через Кавказ. Лингвисты и историки приводят убедительные параллели в хеттском, древнеиндийском, крито-микенском и армянском языках и указывают на время их активных контактов: первая половина — середина II тысячелетия до н. э.

^{386}»^{387}.

В добавление к вышесказанному следует указать на некоторые факты, которые приводит С. А. Григорьев в статье «Синташта и арийские миграции во II тыс. до н. э.»^{388}.

Так вот. Оборонительные стены Аркаима представляли из себя бревенчатые клети забутованные грунтом, подобным образом устраивали крепостные стены средневековые русские строители, однако для древних времен этот способ выглядит несколько необычно. Прямые аналогии синташтинским городищам обнаруживаются на территории Анатолии и Сирии, а на Ближнем Востоке техника забутовки стен впервые появляется в Иерихоне^{389}

. Подобный способ строительства оборонительных сооружений зафиксирован также в Телль-Магзалии в Северной Месопотамии^{390}.

Полные аналогии памятникам типа Синташта и Аркаим отмечены на круглоплановом городище Демирчиуйюк в Северо-Западной Анатолии. Жилища здесь имеют общие стены и торцами примыкают к оборонительной стене^{391}. На юге Сирии известен еще один подобный памятник — Роджем Хири. В отличие, от раннего Демирчиуйюка здесь фиксируется уже не одно кольцо жилищ^{392}. В хеттских и сирийских городищах присутствует еще одна черта, имеющая параллели в синташтинской культуре, а именно та, что оборонительные стены делаются из сравнительно легкого материала и устанавливаются на прочный массивный фундамент. Подобная традиция оказалась распространена чрезвычайно широко. Городища идентичные синташтинским присутствуют на Дону (Шиловское) и в Приуралье (Тюбяк)

^{393}. При этом они имеют овальную форму, как и ранние синташтинские городища^{394}.

Синташтинская керамика разнообразна. В ее составе присутствует значительное количество восточноевропейских образцов — полтавкинских, катакомбных, ямно-катакомбных. Есть посуда покровского и петровского облика, отражающая последующую трансформацию керамики. Классические же синташтинские формы имеют общеабашевский вид. Различия наблюдаются, в основном в орнаментации, причем для доно-волжских абашевских памятников они незначительны. Аналоги вышеуказанным формам находятся на памятниках Сиро-Палестины — Хаме, Тель-Мардихе, Тель-Нагиле^{395}.

С. А. Григорьев полагает, что «присутствие керамики синташтинского облика на границах с Египтом (Телль-Нагила), захоронения с лошадьми у гиксосов, а также наличие колесничной индоиранской лексики у египтян^{396}

позволяют констатировать участие арийского компонента в гиксоском вторжении».

Между тем нельзя не отметить того обстоятельства, что Синташта, по словам С. А. Григорьева, «производит впечатление явления, привнесенного в Волго-Уралье в полностью оформленном виде». Решение проблемы он видит в том, что прародина индоевропейцев находилась в Малой Азии, как это дело представляют Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов. По мнению С. А. Григорьева: «Возникновение синташтинской культуры в Зауралье связано с непосредственной стремительной миграцией из Передней Азии. По распространению керамики, колесниц и соответствующей архитектуры мы можем обозначить исходный район более конкретно. Это территории Юго-восточной Анатолии и Северной Сирии, прилегающие к Большой излучине Евфрата. На северо-западе этот регион ограничен горами Тавра, на северо-востоке — хребтом Битлис, с юга — Сирийской пустыней. На юго-востоке — границами месопотамской цивилизации»^{397}.

Следует признать, что аргументы С. А. Григорьева достаточно убедительны, а выводы представляются весьма обоснованными, однако существует целый ряд обстоятельств, с учетом которых ситуация связанная с начальным периодом организации протогородской цивилизации Синташты выглядит в несколько ином свете.

Как мне представляется это дело, образование абашевской культуры следует, прежде всего, рассматривать в контексте глобальных исторических процессов происходивших в эту пору в Евразии, а именно в контексте образования ЕАМП, которая в свою очередь оказалась производственно-экономической базой древнейшей сверхимперии, вернее даже цивилизации.