«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Статью Александры Львовны я как-то пропустил или не дошел до меня тот недельный пакет «Нового Русского Слова». Жаль. Если я правильно Вас понял, А.Л. уехала в Италию через Швейцарию и, следовательно, в Ницце не была. Быть может, попадет на обратном пути? Я ее очень люблю, и мы были бы рады ее увидеть здесь. Она, вероятно, повидает Кускову, ― особенно если поехала в Швейцарию с Паниной, которую связывает с Екатериной Дмитриевной давняя тесная дружба. От Екатерины Дмитриевны я уже дней 8-10 никаких известий не получал. Последнее ее письмо ко мне было очень грустное (из-за болезни Сергея Николаевича) и очень взволнованное: оказывается, на московском съезде писателей Константин Федин[1750] объявил, что покойный Бунин стал советским гражданином и не вернулся в Россию только по болезни и слабости!!![1751] Это совершенная неправда: никогда Иван Алексеевич советского гражданства не принимал; в последние месяцы его жизни его ненависть к советскому строю, напротив, становилась все более ожесточенной. Из письма Екатерины Дмитриевны мне было не совсем ясно, поверила ли она сама (хоть немного) этому сообщению Федина. Но она справедливо высказывала предположение, что оно может повредить памяти Ивана Алексеевича. Правые, по ее словам, и без того его «развенчивали» в последнее время (не понимаю, почему и зачем), а после сообщения Федина могут начать кампанию! Это вполне возможно. А такая кампания (это говорю уже от себя) могла бы даже ― хоть в незначительной степени ― повредить Вере Николаевне и в практическом, материальном смысле. Я поэтому тотчас посоветовал Вере Николаевне снестись на предмет опровержения неправды с Екатериной Дмитриевной (которая, по-видимому, хочет писать о Съезде и о речи Федина). Лучше всего, по-моему, было бы, если б В.Н. сама напечатала краткое категорическое опровержение. Но из ее ответа я вижу, что она как будто не склонна это сделать (тоже не понимаю, почему): говорит, что не любит «бумов» и что «Советская Энциклопедия» (издание 1951 года) сама признала Бунина ожесточенным врагом советской власти. Оба эти довода меня совершенно не убедили. Краткое опровержение никак не означает «бума». Советская Энциклопедия вышла за 2-3 года до кончины Ивана Алексеевича, да и никто в эмиграции ее не знает и не помнит. Еще пойдет слушок: «дыма без огня не бывает». Не сомневаюсь, что, будь Иван Алексеевич жив, он слова Федина опроверг бы немедленно в чрезвычайно резкой форме. Вера Николаевна сама мне пишет, что ее уже о сообщении Федина запросила редакция «Посева» и что она ей ответила то же самое, что мне. Как бы то ни было, я ей (Вере Николаевне) свое мнение высказал, а она так же хорошо, как и я, знает, что в сообщении Федина все ложь, и нехорошая ложь. Хотел бы узнать Ваше мнение и мнение Титова, которого Вы, верно, часто видите. Вера Николаевна еще мне пишет, что большевики всегда лгут и что не все же в их словах надо всегда опровергать. По-моему, это у них новый прием. Не писали же они, например, что Милюков или Деникин незадолго до смерти стали советскими гражданами. Меня интересует, с какой целью солгал Федин? Едва ли он это сказал без благословения начальства. И советские газеты тогда не напечатали бы этого.

Не слышали ли Вы чего-либо о КЦАБ-ах? Послезавтра у нас будет завтракать Альперин, но он уехал из Парижа давно и новостей (если таковые есть), верно, не знает.

Шлю Вам самый сердечный привет и лучшие пожелания. Очень кланяемся Марье Алексеевне.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-24.

В.А. Маклаков ― M.A. Алданову, 22 января 1955

22 Янв[аря 1955[1752]]

Дорогой Марк Александрович!

Для меня облегчение, что первые две страницы моего письма от руки Вы могли разобрать. Постараюсь Вам ответить на двух страницах, пока я еще затруднен с перепиской.

Во-первых, о Кусковой; 19 Янв[аря] она мне писала: «Эту неделю С.Н. был тих, не падал, ел хорошо. Порывается работать, но сил на это еще нет». Слово «еще» утешает мало. Но помимо здоровья стеснен он и деньгами. Мы дискретно ей помогали, хотя никогда об этом с ней не говорили. А сейчас она пишет: «Безгранично благодарна за помощь. Доктора и лекарства ― кошмар моей жизни». Вот последнее, что я об ней знаю.