«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Сестра гораздо лучше; я на этой неделе ее увижу. Она стремится домой, но я ее не пускаю. Здесь она сразу потеряет все, что приобрела в Gagny. С этим согласны врачи. До конца мая побудет в деревне, где ей хорошо, а главное — она отдыхает. Она и Кровопусков. Зовут меня к ним — на Субботу и Воскресенье.

Автограф.

BAR. 5-18.

М.А. Алданов — В.А. Маклакову, 7 мая 1956

7 мая 1956

Дорогой Василий Алексеевич.

У нас на днях завтракали Титовы, приехавшие к нам из Канн, где они живут у о. Николая. Рассказывали много о Вас, о Марье Алексеевне, и эти рассказы нас порадовали. О Марье Алексеевне они сказали, что опасности нет, и Ваше письмо ко мне это подтверждает. Но и Александр Андреевич, и Марья Петровна [Титова] находят (не говорите этого им, когда увидите, — т. е. не говорите того, что я это их мнение Вам сообщил), что Марья Алексеевна в Париже не может себя чувствовать так хорошо, как в доме отдыха: слишком утомляют посещения, телефонные звонки. Так ли это? Александр Андреевич у нас за завтраком пил и ел хорошо, с аппетитом, — но почему-то (это тоже между нами) мне показалось, что он сдал, — не болен ли? Вы, по общему отзыву, в отличном состоянии. Слава Богу.

Разумеется, информация Деслава, которую я Вам передал в прошлом письме, не может считаться достоверной. Я только потому Вам (и Екатерине Дмитриевне) ее сообщил, что мне кое-что в ней кажется правдоподобным (не больше). Слова об украинском и других «засилиях» принадлежат ему и, вероятно, отражают мнения, а частью и сведения, украинских политических деятелей. Он их часто видит и читает все эмигрантские украинские газеты.

Фальшивку о Сталине из «Лайф» Вы, разумеется, уже читали[1954]. Мне с первых слов показалось, что это фальшивка, и я так думаю и теперь: приводить доказательства слишком долго. И я очень сожалею, что А.Л. Толстая дала «Лайф» полную гарантию в достоверности этого явно и плохо сфабрикованного документа!!

Рад тому, что скоро увидимся. Через месяц я уже надеюсь быть в Париже. Когда и куда поедете этим летом?

Не знаю, приедет ли в этом году во Францию Александр Федорович. Вообще с тех пор, как он переселился в Калифорнию, я о нем больше никаких сведений не имею. Прежде сообщал его друг Фрумкин. Вы и Тер-Погосян верно получаете письма?

Если на что-либо Вам не ответил, — пожалуйста, не сердитесь: я не все разобрал.

Шлю Вам лучшие пожелания и самый сердечный привет.

Ваш М. Алданов Будет ли у Вас обычный большой прием через две недели?

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-25.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову, Не ранее 7 и не позднее 9 мая 1956

[Не ранее 7 и не позднее 9 мая 1956]

Дорогой Марк Александрович!

На праздники был у сестры в Gagny; когда вернулся, не могу дохнуть от запущенных дел. Но я получил Ваше письмо и сейчас же спешу сообщить Вам печальную новость, если Вы ее еще не знаете. У СВ. Паниной был удар, и она уже почти неделю без памяти, хотя еще жива. Больше пока не знаю; это мне написала Родичева.

Вас. Маклаков 1009

Панину отвезли в какую-то больницу; не понимаю, в какую; пишу из Офиса.

Автограф.

BAR. 5-17.

В.А. Маклаков — М.А. Алданову, 9 мая 1956

9 Мая [1956[1955]]

Дорогой Марк Александрович!

У меня был жестокий день; я ушел из дома в Офис в 9½ утра и вернулся домой к 5½. Рад, что Титовы благополучны, но как он мог говорить о нас, когда последний месяц вовсе нас не видел? Совершенно верно, что дома сестре не было бы отдыха, и не от посетителей или [слово нрзб], а из-за хозяйства. В этом смысле Gagny теперь выясняет, когда ее могут оперировать; ей непременно хочется, чтоб это не помешало приему 21 Мая. Думаю, что это исполнить можно, т. к. она хотела, чтоб операция была сейчас же после; а тогда еще не будет доктора. Но, конечно, опасности у нее больше нет. Но отдохнуть ей все-таки еще необходимо, и Кровопусков после операции ее на время возьмет.

Титову, хотя я его мельком видал, мне тоже кажется не по себе: но это было только мельком.

Письмо Родичевой о Паниной я отослал сегодня же сестре, т. к. некогда было в него вникать. И оказалось, что никто не знает, где с ней был удар. На завтраке у [слово нрзб] был Зайцев, и он не знает; были и посторонние люди, так что я не смог откровенно расспросить Зайцева, куда гнет «Рус. Мысль»; но он успел сказать, что он занят там только литературной частью, а не политической. Вечером сегодня я получил письмо от Осоргиной — тоже о Паниной; но и она не пишет, где она и вернулась ли в Америку? Говорит только, что удар был 27 вечером, но каждый прожитый день дает надежду на улучшение, и что ее перевезли в госпиталь, где работает Альтшулер. Это Вам говорит что-то?

От Александра Фед. — давно не получал писем; на днях ему сам написал — на машинке — деловое письмо, но ответа еще нет. Теру он написал от руки; говорит, что жалеет, что связался с Станфордом; но недостаточно поясняет, почему жалеет; по-видимому, сама работа, задачи ему поставленные его не удовлетворяют.