Правда и Небыль

Майор снова повернулся к фотографии. Женщина смотрела прямо на него с холодной презрительной улыбкой. Как Люська, буфетчица из-под Армавира. Он был тогда трезв, а она – без макияжа. Тоже сначала не хотела давать. Мол, муж у неё. А что муж? Прапорщик. Курица – не птица, прапорщик – не офицер. Казалось, дамочка смотрит на него, как первый раз посмотрела Люська, – как на мелкую сявку.

«Барыня. Наглая», – решил Самойлов. Ничего, и не таких обламывали.

Наконец он вернулся в свой закуток. Там его ждали пакет молока и батон – сегодняшний ужин. Или ранний завтрак, смотря как посмотреть. Так или иначе, то были молоко и хлеб. На дежурстве нужна пища простая и грубая. Она не должна отвлекать внимания, пачкать руки, вызывать сонливость. Спать на посту Игоря Сергеевича отучили китайцы. Если бы в ту ночь сорок лет назад он…

Стоп!

Что-то заставило отвлечься от воспоминаний и насторожиться. Какой-то стук, звяк… Померещилось? Большое пустое, тёмное помещение могло само издавать странные звуки. Оно всегда жило своей непонятной жизнью.

С минуту Игорь Сергеевич прислушивался. Вроде бы посторонних шумов не слыхать. Но и расслабиться уже не получалось. Нужно было проверить. Так его учили: всегда всё проверяй.

Игорь Сергеевич встал из-за стола, взял в руки фонарь-дубинку Mag-Light и пошёл по коридору.

Майор не сделал и десяти шагов, как за спиной раздался телефонный звонок. Игорь Сергеевич застыл. Телефон не умолкал, сотрясая воздух верещанием.

Пришлось вернуться, взять трубку.

– Охрана, Самойлов! – отчеканил он по привычке.

Трубка молчала. Ни помех, ни гудков. Тишина. Игорь Сергеевич дунул в мембрану, посмотрел на неё, осторожно положил на рычаг, призадумался. Опять двинулся было на обход, но телефон снова зазвонил. И опять тишина. Так повторилось дважды.

Старого служаку на мякине не проведёшь. Самойлов положил трубку на стол и решительно пошёл осматривать помещения. Обход занял минут десять. Вроде ничего. Померещилось?

Нет! Вот оно – звяканье! Стук явственно донёсся со второго этажа, где располагались технические помещения.

Игорь Сергеевич сосредоточился. Он был крепкий мужик, в своём праве, к тому же в левом кармане у него лежал брелок с кнопкой тревожной сигнализации.

Кнопка не понадобилась. Звук издавала форточка в сортире. Кто-то забыл её запереть, и она билась на сквозняке, как бьётся в стекло дикая птица.

Самойлов уже потянулся, чтобы её закрыть, но остановился. Сердце царапнуло какое-то неприятное предчувствие.

Майор спустился вниз, прошёл в главный зал и замер на пороге. Включил фонарь. Профессионально и уверенно мазнул лучом по экспонатам, как художник прикасается кистью к полотну.

Вроде бы всё на месте. Экспонаты тоже. Чёрные пятна и Барыня на площади с голубями. Под картиной была прикреплена табличка с надписью «Небыль», а фотография называлась – «Правда». Как и вся выставка – «Правда и Небыль».

Игорь Сергеевич поморщился, выключил фонарь и пошёл закрывать форточку. Надо завтра доложить гадюке-директрисе. Пусть накрутит хвосты своим, чтобы не забывали окна закрывать. И не мешали настоящим ценителям искусства наслаждаться прекрасным.

Закрыв окошко, Самойлов удовлетворённо вздохнул. Ночь только начиналась. Аппетит прошёл. Проснулась тяга к высокому. На втором этаже музея в новой экспозиции работ молодых фотохудожников «О главном» висела потрясающая работа «Куртизанка нашего времени». Игорь Сергеевич вчера уже любовался этим шедевром фотографа Милкина. Он даже фамилию запомнил. Хороший, видимо, парень. Понимает что-то в жизни. Попавшая в объектив Милкина обнажённая деваха, которая, видимо, не час и не два позировала фотографу, и, наверное, не только позировала, взглядом полным томления и неги, который сумел поймать счастливчик, встречала посетителей зала. И входящие замирали перед этим взглядом. Так пронзительно на Самойлова смотрела только Катюша, бухгалтерша в Группе советских войск в Германии, когда он приходил получать денежное довольствие. Хороша была Катя. Настоящий бухгалтер, не клала выручку за бюстгальтер. Зато в бюстгальтере Катюши было кое-что поинтересней оклада денежного содержания. Самойлов поднялся на второй этаж и встретился взглядом с Куртизанкой. Насчёт того, почему девка звалась этим диким именем и что оно означало, майор не заморачивался. Он был весь в воспоминаниях о бухгалтерше, погрузившись мыслями в прошлое.