Правда или действие

– Ух ты, шарпей, – произносит Костя, мельком взглянув на торчащую из складок морду. – Забегай!.. Погоди, свет включу, дальше проходи, там кушетка, я пока руки вымою. А теперь рассказывай, что случилось.

– Частный сектор, фонарей нет, глухой поворот, я на скорости ехал, а он как сиганет прямо под колеса, дурак! – уложив собаку на кушетку, Марк отходит и обхватывает себя руками, пальцы дрожат то ли от того, что он замерз, то ли от того, что стрессанул. – Я же его не убил, он же будет жить?

– Не знаю, – произносит Костя, щелкая латексом перчаток. – Он, как видишь, без сознания… Если разрывов внутренних органов нет, то будет.

Беглый осмотр показывает, что столкновение с Марком – не самое страшное, что произошло с животным, к этому моменту он уже был истощен, потому что, скорее всего, давно убежал от хозяев и голодал, ошиваясь рядом с дачами. Не редкий случай в практике, за год таких волонтеры привозят иногда до десятка и больше. Зафиксировав пациента на кушетке, Костя роется в коробке с катетерами:

– Сейчас введем ему все, что надо. И подлечим, и накормим, и обезболим. Признаков травм внутренних органов пока не нахожу, черепно-мозговая – уверен на сто процентов, но снимок организуем утром. Если к утру не помрет, конечно, с таким истощением может сердце не выдержать. Ты посмотри на него, это ж кожа и кости.

– Кто-то выбросил?

– Кто такого породистого выбросит? Потеряшка. Шарпеи и хаски любят убегать.

Костя делает то, что обычно в таких случаях, без лишней суеты, не обращая внимания на маячащую за спиной долговязую тень – в ней почти два метра роста – и не отвлекаясь на вопросы. Только закончив, он замечает, что Марк трет глаза пальцами, сидя на корточках у стены.

– Куда ты лезешь грязными! – одергивает его Костя, и Марк руки убирает, но утыкается лицом в сгиб локтя. – Эй, гроза бродячих собак, ты чего?

Костя дергает его вверх за ворот майки и видит, когда тот встает, что нос у него красный и распухший, глаза тоже и губы дрожат. И смотрит как та же собака, только побитая. От него жутко воняет псиной и сигаретами, но Костя все равно обнимает его за плечо одной рукой и прижимает голову к своему плечу второй. Успокаивать кого-то ему не впервой.

– Да выживет, куда денется, – вздыхает он. – У меня тут еще никто не умирал.

– Кто-то бывает первым, – произносит Марк, мокро дышит в шею, поднимает руки и вдруг крепко вцепляется в Костю, которому сразу становится жарко от близости его тела – вроде же замерз, вон, мурашки на предплечьях, а все равно горячий, как… как пиздец.

– Но сегодня явно не тот день. Ты не виноват, собаки не боятся машин, поэтому не понимают, что они могут причинить вред, и днем бросаются под колеса, не только ночью и в глуши. Иди работай, я напишу, если что. Я тут останусь. Посплю на второй кушетке, потом позвоню волонтерам из приюта, они поищут хозяев или передержку.

– Константин Артемыч, – Марк снова вздыхает в шею, прямо рядом с ухом, и Костя упорно задвигает мысль о том, что ему это приятно, в самую задницу восприятия. Марк сам по себе очень тактильный человек, он постоянно кого-то обнимает и трогает, не стоит придавать большого значения тому, что и к Косте он липнет тоже. Нежно-морковные коты – вспоминает Костя и хмыкает. – Вы такой!.. Я вас обожаю.

– Это моя работа.

– Я вам отдам деньги за все! – говорит Марк, отлепляясь и шагая к выходу, на что Костя только цокает и морщится:

– Иди уже. И больше никого не сшибай.

Глава 9.

Шарпей, конечно, злой, пробовал кусаться, да только сил не хватило. У Кости с такими разговор короткий – в намордник и на процедуры, это Соня любит посюсюкать, но ее кусают чаще, чем злого Костю. К вечеру знакомые девчонки-волонтеры, с которыми Костя имел дело чаще, чем с адекватными заводчиками, перевезли пса в ветклинику со стационаром и сообщили, что уже нашли хозяина по клейму – оказалось, что потерялся шарпей по кличке Бренди три месяца назад, убежал за сучкой, и его уже отчаялись найти.

– Черепно-мозговая, истощение, заражение паразитами, почти все виды кожной хуйни, но жить будет, – сообщил Костя Марку, который не мог дозвониться до него с самого утра и потому додумался опять приехать. – Если не будет прыгать под таксистов, конечно.

– О-о-о, бля-я, – тянет Марк, доставая из кармана сигареты. – Я думал, что на моей карме теперь несмываемое пятно.

Костя опытным взглядом отмечает бледность кожных покровов, слишком насыщенные цветом зеленые глаза – внутриглазное давление, не иначе, – и синяки под ними.

– Ты когда спал, Марк? – спрашивает он, и тот, задумавшись, выдыхает дым в сторону – оба они стоят на крыльце здания, кутаясь в куртки.

– Позавчера, – звучит ответ.

– Прекрасно. Сам расшибешься и людей поубиваешь.

– Я сейчас машину сдаю и спать, честно-честно. Просто сегодня работы было много, хотел побольше заказов успеть сделать.

– Копишь на что-то?

– На кое-что, – Марк подмигивает, и Костя, не ожидавший этого, закрывает рот на не прозвучавшем вопросе. – Вы тоже фейхуйово выглядите, Константин Артемыч. Когда спали в последний раз?